Шрифт:
Сандалов кладет указку и, обстоятельно задернув занавески, отходит от карты.
— По плану прикрытия границы шифротелеграмма Военного совета ЗапОВО о вводе войск в действие должна быть такова: «Командующему 4-й армии. Объявляю тревогу: Кобрин-41. Подпись», — назубок цитирует Начштаба, оперевшись на край стола. — В свою очередь, командарм дает своим войскам кодограмму: «Командиру корпуса (или дивизии). Объявляю тревогу вскрытием „красного пакета“. Подпись. — И, сбившись с „академического“ тона, Сандалов заканчивает. — Однако никаких „красных пакетов“ в штабах соединений нет, поэтому вскрывать будет нечего!
— Почему? — вскидывает голову Богданов.
— Потому, что решение командующего армией по прикрытию четвертый месяц не утверждается штабом округа! — несколько смутившись, отвечает Сандалов.
Фрумкин делает выразительное лицо и что-то старательно записывает в свой блокнот. Богданов продолжает по очереди смотреть на присутствующих командиров. Наконец его недоуменный взгляд фиксируется на лице командующего армией.
— Так, товарищ генерал-лейтенант, что есть эти пакеты, что нет их — все едино! — косясь на Фрумкина, говорит Коробков. — В штабах соединений прекрасно знают их содержимое, потому что сами же их и составляли… Леонид Михайлович, процитируйте, пожалуйста!
— Итак, при объявлении тревоги части проделывают следующие мероприятия… — нудным голосом, как механический органчик, начинает цитировать Сандалов. — Первое: оставляют минимальный личный состав для перевода части на военное положение, для охраны имущества оставляя по одному человеку на объект. Для ускорения передачи зданий и имущества КЭЧ в казармах имеются инвентарные списки, которые служат приемосдаточными документами.
Второе: в танки и боевые машины укладываются диски с боевыми патронами, с объявлением тревоги машины заправляются горючим, водой и маслом.
Третье: усиливается охрана складов, парков и гаражей.
Четвертое: возимые запасы огнеприпасов, горючего и продфуража укладываются в обоз.
Пятое: выдаются на руки начсоставу карты из НЗ.
Шестое: телефонные элементы питания заливаются водой…
— И сколько времени займет это мозгоеб… действо?!! — в нетерпении перебивает распинающегося Сандалова Богданов.
— Срок занятия позиций тридцать часов! — совершенно невозмутимо отвечает Сандалов.
— Сколько-сколько?!! — хором переспрашивают Богданов и Фрумкин.
— ТРИДЦАТЬ ЧАСОВ!!! — раздраженно отвечает Сандалов. — А что вы хотите? Например, части 42-й дивизии перебрасываются вдоль границы на расстояние от 50 до 75 километров, причем пешим порядком… Они и так большую часть пути будут БЕЖАТЬ, причем с полной выкладкой… А наша 100-я дивизия вообще располагается под Минском и должна быть доставлена по железной дороге на третий день!
— Бля-я-я-я-я! — Богданов с мясом отрывает пуговицу с душащего воротника гимнастерки. — А мы-то на границе… рассчитывали, что мы продержимся минут сорок — сорок пять… и к нам на помощь подойдет Красная Армия!
— Ну да… в принципе, занятие переднего края УРа должно было бы быть закончено в течение двух-трех часов максимум после объявления боевой тревоги… — немного смущенно отвечает Сандалов. — А огневые сооружения УР — действительно, за сорок пять минут. Но будем реалистами, товарищи!
Вот 30 апреля, тоже в воскресенье, пытались мы проверить боевую готовность 42-й дивизии — и что? 44-й стрелковый полк по тревоге поднять не удалось вообще, в связи с отсутствием в полку комсостава, проживающего на частных квартирах. В 455-м стрелковом комсостав на месте был, да что толку? Боеприпасами полк полностью не обеспечен, НЗ находится в пути на станции Береза-Картусская. 18-й отдельный батальон связи строился на плацу сорок минут… вместо пяти минут по плану! Имущество дивизии так и не погрузили, потому как, с одной стороны, имущества нет, а с другой стороны — автомашин и лошадей тоже нет. Они в народном хозяйстве, только по мобилизации поступят! [12]
12
Ой, лукавит генерал Сандалов! В 42-й дивизии находилось, по сохранившимся документам, 468 автомашин — 84 % по штату ВОЕННОГО времени, а тягачей и тракторов — 101 штука — 102 %! А в среднем по ЗапОВО их было значительно меньше — 51 % и 84 % соответственно. Но это ведь по штату ВОЕННОГО времени! А дивизия жила по штатам времени МИРНОГО! Так где были эти автомашины и трактора? Версия первая — их не было вообще, то есть они вроде бы были, но только на бумаге. О второй версии… лучше не говорить. Думайте сами.
Сандалов снова достает из галифе батистовый платок и тщательно вытирает потный лоб. Присутствующие смотрят на генерала, словно на взявшего свою знаменитую паузу актера Михаила Чехова. Фрумкин даже перестал писать в своем блокноте.
— А самое главное, где войска располагаются! — насладившись в полной мере вниманием слушателей, Сандалов убирает платок и, драматично взмахнув рукой, продолжает свой монолог. — Крепость! Понимаете: кольцевая казарма и главный вал — это мышеловка. Пропускная способность ворот исключительно мала! Мы хотели было пробить новые ворота или хотя бы починить разрушенный мост у Бригитских ворот… хозспособом… Но сначала не изыскали взрывчатку, а затем не нашли досок для ремонта моста.
— Так, кроме плача Ярославны, будут еще соображения? — деловито посмотрев на наручные часы, спрашивает Богданов.
— Так точно! — Сандалов сбивается с драматического настроя и торопливо говорит: — Считаю, что противник имеет задачей нанесением короткого концентрического удара через Брест на Барановичи прежде всего уничтожить живую силу, материальную часть и запасы, сосредоточенные в городе и крепости Брест.
Это связано с тем, что Брест — основной пункт хранения запасов для всей 4-й армии, и не только для нее. В частности, в самой крепости — дивизионные склады 6-й и 42-й стрелковых дивизий, а также 447-го корпусного артполка. На Южном острове — склады 22-й танковой дивизии (хранятся два ее боекомплекта), остальные склады этой же дивизии — в городе. Там же, в городе, — материальные склады 4-й армии.