Шрифт:
Это же время.
В 85 километрах юго-восточнее. Штаб 61-го танкового полка
— Слушай, какой-такой Эспадо-Меспадо… Ну никак он не мог туда добраться! Сидит себе небось где-то под кустом, нас, серьезных людей, обманывает!
— Ты, тварь, по себе, видно, судишь? — грозный голос Сандалова раздается за спиной ротного.
— Товарищи командиры!
— Отставить… Что там про Эспадо говорили?
— Товарищ генерал-майор, серж… тьфу, старший лейтенант Эспадо направлен в разведку, но докладывает по радио недостоверные данные, поэтому я полагаю…
— Где он сейчас? Покажите на карте… Ого, так это он единственную немецкую магистраль снабжения перехватил. Лихо. Немедленно связь с ним!
Это же время.
Дорога Каменец — Пружаны. Эфир
— Внимание U2XE. ЩХС Эспадо.
— Эспадо.
— Как ты туда попал?
— Кто на связи?
— Твой бесштанный заряжающий.
— Как попал — спросить отца Гарвасия деревня Сипурка.
— Продержись как можно дольше это очень важно. 555.МНИ ТКС ФР ИНФО ЕС ЩСО = ГЛ ЕС СУ = 73 (КОЛЛ) СК. [156]
— Если там прошел один танк… почему бы не пройти и остальным? — задумчиво глядя на карту, буркнул себе под нос Сандалов.
Чуть позже.
156
Сие не бессмысленный набор цифр, а вполне читаемое радиосообщение.
Дорога Каменец — Пружаны
— Товарищи бойцы! — Глядя в лицо своим бойцам, тихо произнес Эспадо. — Поступил приказ — держаться как можно дольше! Сами видите — фашистов мы здесь прихватили за мягкое! Прямо скажем, за глотку взяли — не вздохнуть, не охнуть… Поэтому в покое они нас не оставят… Иван Иваныч, что со снарядами?
— Да плохо… Шрапнелей я на пункте боепитания еще выклянчил, три десятка… А бронебойных ни одного не дали! [157] Расход пока — двадцать восемь осколочных и восемнадцать шрапнелей.
157
И здесь нет вины Сомова — в войсках просто НЕ БЫЛО бронебойных снарядов для новых орудий современных танков. А почему они у бронесил НКВД были? Так ведь у них и Нарком был другой…
— Так тогда… по легкобронированным целям стреляй шрапнелью с установкой на удар. Вася, ты знаешь, как?
— My! — уверенно «сказал» Костоглодов.
— Солдатенко, доложи, как вообще наша машина?
— Беспокоит меня, командир, трансмиссия… уж я туда и масла набухал… а все она скрежещет, зараза… мне бы сейчас сюда вместо Додика специального человека, слесаря-трансмиссионщика… Извини, Додик, уж не хотел тебя обижать, само вырвалось…
— О, ну да конечно, без антисемитизма мы никуда…
— Додик, хватит ерничать, скажи лучше, как у тебя с патронами?
— На наш короткий век патронов хватит, мон шер ами, как я полагаю…
— Оптимист ты, Додик, как я на тебя погляжу… А хорошо бы сейчас языка взять…
24 июня 1941 года. 20 часов 01 минута.
Куликово поле. Обочь шоссе Вильно — Минск
«Хеншель-126» из корпусной эскадрильи завершил вираж и сейчас купался в алых лучах заходящего солнца.
Жалкие окопы русских, бессмысленно нарытые около шоссе, были превосходно видны наблюдателю — их выдавала желтая песчаная окантовка по обеим сторонам. Бестолковые русские даже лопатой толком пользоваться не научились.
Ну что же — тем хуже для них. Наблюдатель дал указания своему пилоту, а сам вошел в радиосеть командира Die Artillerieabteilung — одну из трех радиосетей, доступных ему для пользования в данную минуту…
…Свист, грохот — до звона в оглохших ушах, удар взрывной волны, выбивающий остатки воздуха из легких, на спине тяжесть песка, обрушившегося со стены окопчика, вонь сгоревшей взрывчатки, от которой выворачивает наизнанку и щиплет глаза…
Ворошилов, отплевываясь черной от забившей его рот земли слюной, прорычал:
— А ну, слезь с меня немедля, товарищ боец! Я тебе не девка…
Но красноармеец, делая вид, что не слышит, продолжает прикрывать собой своего Маршала, искренне любимого всем советским народом.
…Еще не успело затихнуть в окрестном лесу эхо последнего взрыва, как наблюдатель хрипло выдохнул:
— Танки справа!
Густой шлейф пыли и дыма окутал дорогу, и невозможно было сосчитать, сколько боевых машин и пехотинцев на бронетранспортерах движется на позиции батальона Коврижко.