Этот здравый смысл с неизбежностью требует строго определенных отношений — отношений даже не просто частной собственности, но рыночных, капиталистических. Большевики, взяв власть в 1917 г., силой, путем репрессий навязали российскому обществу совершенно чуждую здравому человеческому смыслу коммунистическую доктрину и тем оторвали его от исторического опыта человечества. Но здравый смысл все равно восторжествовал — в форме теневой экономики, коррупции. Поэтому коррупция в российском обществе должна не осуждаться безоговорочно, как это делается, а «рассматриваться как явление положительное разумное, как проявление здравого смысла в экономическом поведении человека».96 Там же. С. 7.Нетрудно понять реальные истоки концепции Л.М. Тимофеева. Они диктуются стремление оправдать современную коррупцию и современных российских коррупционеров. Последние — не преступники, а носители общечеловеческого здравого смысла. Поэтому они достойны не осуждения, а прославления.

Нельзя не обратить внимание и на то, насколько деградировали взгляды современных защитников вечности капитализма. Если А. Смит искал естественные причины для существования рыночных отношений, то Л.М. Тимофеев апеллирует к богу, что выводит его концепцию за пределы науки.

Возвращаясь к классикам британской политической экономии, замечу, что даже Д. Рикардо, который жил уже в то время, когда в Англии развернулось движение луддитов, не пожелал заметить классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом. Этому помешала его классовая ограниченность. Но в Великобритании его времени были и такие мыслители, в том числе и среди экономистов, которые стояли на иной позиции. Именно они открыли классовую борьбу в капиталистическом обществе. Но произошло это не сразу.

К открытию социальных классов обществоведческая мысль двигалась различными путями. Французские историки эпохи Реставрации пришли к открытию общественных классов через исследование буржуазных революций и социальной борьбы в феодальном обществе. А. Смит и Д. Рикардо открыли общественные классы в процессе изучения экономических отношений капиталистического общества, прежде всего существовавших в нем отношений распределения.

Еще одну группу английских обществоведов привели к открытию общественных классов попытки решить ставшую в конце XVIII — начале XIX необычайно актуальной проблему нищеты. Она стала животрепещущей потому, что начиная со второй половины XVIII в. в Англии шел нарастающий процесс абсолютного обнищания самых широких масс населения. И естественно, что перед мыслителями самых разных направлений вставал вопрос, откуда берется нищета, почему она нарастает и как с ней покончить или, по крайней мере, как ее смягчить.

Проблемой нищеты занимались многие, включая А. Смита. Но одним из первых сделал ее предметом особого исследования английский мыслитель Джозеф Таунсенд (1739 — 1816). Он посвятил ей работу «Исследование законов о бедных доброжелателем человечества» (1786).

Д. Таунсенд, пожалуй, был первым, кто попытался объяснить социальные институты исходя из принципа борьбы за существование и выживание сильнейших. В животном мире численность животных того или иного вида должна соответствовать количеству пищи, необходимой для их прокормления. Если ресурсов не хватает, то начинается внутривидовая конкуренция. Слабые гибнут, самые сильные и активные выживают.

То же самое имеет место и в человеческом обществе. «Количество пищи, — пишет Д. Таунсенд, — вот что регулирует численность человеческого вида ».97 Townsend J. Dissertation on the Poor Law by a Well-Wisher of Mankind: Berkeley, Los Angeles, London, 1971. P. 38.Этот закон — универсален, он действует на всех ступенях развития общества. Он определяет и численность населения, и приводит к разделению людей на бедных и богатых.

В диком состоянии численность населения невелика. И пока пищи много, люди размножаются. Каждый мужчина способен обеспечивать семью и помогать друзьям в соответствии со своими способностями и силой. Слабые зависят от щедрости сильных. Но рано или поздно ленивых оставляют страдать от естественных последствий их праздности. Если будет введена общность добра и в то же время люди будут свободны вступать в брак, увеличится их число, но не общая сумма их счастья. И когда все в равной степени будут обречены на нужду и бедствия, то первыми погибнут самые слабые.

С переходом к скотоводству общество становится способным создавать больше пищи. Наиболее активные приобретают собственность, у них многочисленные стада и большие семьи. Что же касается ленивых и праздных, то они либо умирают от голода, либо становятся слугами богатых. Рано или поздно общество настолько увеличивается, что пищи становится снова недостаточно.

Переход к земледелию создает возможность прокормить большее по численности население. Происходит разделение труда. Наряду с земледельцами появляются благородные земельные собственники, денежные люди, ремесленники, купцы, художники, писатели, солдаты, слуги. Но когда вся плодородная земля будет введена в оборот, этим снова будет поставлен предел росту численности населения. Если численность людей перейдет этот предел, пищи для них не будет хватать.

Выходом из положения не может быть распределение собственности поровну между всеми. Ленивые, непредусмотрительные и порочные люди все спустят, а бережливые, активные и добродетельные вновь увеличат свое богатство. Все вновь вернется в прежнее русло. Восстановится подчинение и порядок.

Если же ввести общность имущества, не увеличивая при этом количества пищи и не вводя ограничения числа лиц, между которыми все будет делиться, то результаты будут ужасными. Поток возникающего время от времени излишка национального богатства будет перенаправлен от трудолюбивых к ленивым, увеличится число бесполезных граждан, будут посеяны зерна несчастья для всего общества, увеличится общее горе и страдания. Будет уничтожено благоденствие богатых и процветающих людей, но никому это не принесет никакой пользы. Просто нужда и несчастья, которые были уделом лишь части общества, станут универсальными, всеобщими. «Естественный порядок вещей можно легко нарушить, — писал Дж. Таунсенд, — но человек не способен отменить или изменить законы природы».98 Ibid. P. 39.