До Санта-Терезы я добралась в 16.35. В офис заезжать не стала и сразу отправилась домой. Настроение стало ухудшаться, когда я открыла ключом свою дверь. Моя квартира, бывшая когда-то гаражом, теперь состояла из жилой комнаты длиной 5 метров и узкого закутка, отделенного от комнаты невысокой перегородкой и служившего кухней. Мне пришлось проявлять чудеса находчивости, когда обустраивала свое жилище. Так, посудомоечная машина была втиснута между книжными полками, письменным столом и встроенным в стену шкафчиком для продуктов. Квартирка моя очень уютная, всегда содержится в абсолютной чистоте и устраивает меня полностью. Из мебели здесь есть раскладывающийся двухметровый диван — правда, из-за недостатка места я сплю на нем, не раскладывая,— письменный стол, стул, приставной столик, а также большие, плотно набитые подушки, которые заменяют стулья в случае прихода гостей. Моя ванная сделана из блоков стеклопластика, там есть вешалки для полотенец, углубления для мыльниц и вырезанное в стене крохотное окошко, выходящее на улицу. Иногда я по несколько минут простаиваю в ванной, облокотившись о подоконник и наблюдая через стекло за проезжающими автомобилями. В такой момент я особенно ясно осознаю, насколько я счастливый человек. Мне нравится одиночество. Быть одной для меня означает почти то же самое, что быть богатой.

Бросив сумочку на стол и повесив куртку, я присела на кушетку, сняла туфли, после чего добрела до холодильника, достала бутылку белого вина, взяла штопор. Вообще временами я стараюсь вести себя по-светски. Это выражается, в частности, в том, что пью вино из бутылки, а не из пакета. Я вытащила пробку и наполнила стакан. Подошла к письменному столу, достала из верхнего ящика телефонный справочник и удобно расположилась на диване. Поставив стакан на столик, я раскрыла справочник, правда, особо не надеясь найти там номер Билли Пола. Так оно и оказалось. Тогда я стала искать фамилию Гаэн. С тем же результатом. Сделав глоток, я стала думать, что же делать дальше.

На всякий случай я решила посмотреть, нет ли в справочнике кого-нибудь с фамилией Даггетт. Ловелла обмолвилась, что когда-то он жил в Санта-Терезе. А вдруг у него здесь остались родственники?

Судя по справочнику, в городе проживали по крайней мере четверо Дагтеттов. Я стала звонить по каждому номеру, произнося одну и ту же фразу: «Здравствуйте, я разыскиваю Джона Даггетта, который когда-то здесь проживал. Я правильно набрала номер?»

Первые два звонка оказались неудачными, но в третий раз ответом на мой вопрос стало долгое молчание, говорившее о том, что на другом конце провода идет мучительное раздумье.

— Что вам от него нужно? — последовала, наконец реакция моего собеседника. Судя по голосу, я разговаривала с мужчиной лет 60, несколько озадаченным моим звонком и настороженно ожидавшим ответа на свой вопрос. По его интонации я чувствовала, что он еще не решил, как вести себя дальше.

Тем не менее своим вопросом он показал, что не собирается ходить вокруг да около, а предпочитает взять быка за рога. До сих пор все называли Даггетта лодырем, бродягой, а то и подбирали словечко похлеще. Поэтому я не рискнула представиться его приятельницей. Если бы я призналась, что он мой должник, думаю, трубка моментально упала бы на рычаги. Обычно в таких ситуациях я осторожно намекаю, что я хожу в должниках, хотя и не верю, что хитрость моя пройдет. Большинство уже таким образом не проведешь.

В результате я сказала первое, что мне пришло в голову:

— Знаете, по правде говоря, мы виделись с Джоном лишь однажды, но у нас есть общий знакомый, и я надеюсь, что у Джона есть его домашний адрес и телефон.

— Как зовут вашего знакомого?

Вопрос едва не застал меня врасплох, поскольку я не успела до конца продумать легенду.

— Как зовут? М-м… м-м… ах, да, Алвин Лимардо. Джон упоминал когда-нибудь это имя?

— Нет, никогда не слышал. Тем более, что мне кажется, что мы говорим о разных людях. Джон Даггетт, которого я имею в виду, в настоящее время находится в тюрьме и провел в ней, если мне память не изменяет, почти два года.

Разговорчивость моего собеседника-пенсионера, готового выложить семейные тайны даже тому, кто ошибся номером, укрепила меня в первоначальной догадке, что здесь я смогу узнать много интересного. Иными словами, я наконец-то напала на золотую жилу.

— И все-таки мы говорим об одном и том же человеке. Насколько мне известно, он содержался в «Сан-Луис-Обиско».

— Он и сейчас там.

— Да нет же. Он уже вышел. Его выпустили полтора месяца назад.

— Кого, Джона? Ну что вы, мадам. Он по-прежнему в тюрьме и, я надеюсь, пробудет там еще долго. Не хотел бы плохо говорить о человеке, но он из тех, кого я называю сомнительными личностями.

— Сомнительными?

— Именно так. Джон относится к тому типу людей, которых буквально притягивают различные сомнительные предприятия. Он постоянно создает проблемы и, как правило, весьма серьезные.

— Да что вы говорите! — изобразила я удивление.— Я и не предполагала.

Мне нравилось, что он просто горит желанием поболтать со мной. Пока он будет говорить, думала я, мне удастся продумать ходы, которые в конце концов выведут меня на Даггетта. Первый мой ход был довольно рискованный, я бы даже сказала, авантюрным.

— Вы его брат?

— Брат, но только в некотором смысле. Меня зовут Юджин Никерсон.

— В таком случае вы женаты на его сестре?

Он рассмеялся:

— Нет, это он женат на моей сестре. Прежде чем стать Даггетт, она носила фамилию Никерсон.

— Вы брат Ловеллы? — спросила я, тщательно пытаясь представить единокровных братьев и сестру с сорокалетней разницей в возрасте.

— Нет — Эсси.

У меня чуть трубка из руки не выпала. Я тупо уставилась на телефонный аппарат. Что он говорит!