— Ты вроде не давал для этого никаких поводов. Но лучше перестраховаться, пока все не уляжется.

С утра зарядил мелкий теплый дождик, который к вечеру перерос в жестокую грозу. Лето махнуло рукой на свою обязанность держать солнце на небесах до последнего дневного побега, и ощутимо потемнело уже к семи побегам от полудня. Птицы попрятались среди листвы и затихли, люди тоже спешили скорее укрыться за стенами дома от наступающей бури, собаки жалобно скулили, тычась мордами в запертые наглухо двери, просясь впустить. Но из-за бревенчатых стен слышалось лишь приглушенное шиканье: люди не спешили впускать "любимцев". Даже комары стали какими-то вялыми, неохотно наворачивая круги вокруг путника и не спеша опускаться на темную ткань плаща.

Дарен резко хлопнул ладонью по затылку, пресекая жалкую попытку летающего кровососа укусить. Погода ему категорически не нравилась: до ближайшей весницы оставалось еще где-то с четыре побега, а черные тучи, повисшие, казалось, прямо над головой, в любой момент были готовы разреветься серыми тяжелыми каплями.

Путник оглянулся назад, туда, где осталась прошлая весница, в которую еще можно было успеть вернуться. На миг слабовольное желание целиком поглотило его мысли, но прогремевший прямо над головой гром уничтожил все сомнения на корню. Время летело быстро и неумолимо, и чем дольше Дарен медлил, тем беспокойнее становилось на душе: что-то идет не так. Подлые мысли о том, что Яромир вовсе не у Карстера, Дар гнал как только мог — чувствовал, что все — правда, потому как обычно она, эта правда, чем не пригляднее, тем правдивее.

Конь недовольно всхрапнул, остановившись и ударив по земле копытом, дернул головой и оглянулся на хозяина.

— Что? — рассеянно спросил Дар.

И тут грянула гроза.

Плащ промок до нитки в первые же волны; за ним рубашка, штаны и сапоги. Молнии порвали небо в клочья, раскаленными стрелами впиваясь в тучи, ветер, крепчая с каждой пылинкой, казалось, задался целью оборвать всю молодую листву, уничтожить посевы и тем самым загубить подленьких двуногих существ, непонятно для чего существующих на этом свете.

Броня заржал и, подстегнутый всадником, помчался дальше, рыжей струей огня рассекая грозовую мглу…

До города Дарен добрался затемно, мокрый, замерзший и злой. Бросил поводья мальчишке при гостильне так, что тот упал в лужу и пропахал в грязи борозду собственным задом.

Свет гостильни резанул по глазам, и Дар, чуть поморщившись, двинулся вперед, почти сразу же столкнувшись с какими-то олухами. Удар вышел неожиданно сильным: все трое оказались на полу.

— Эй ты, смотри, куда прешь! — возмутились слева, — тьфу! Все одежду намочил…

Войник, поднимаясь с пола, нехорошо сощурился и медленно повернулся на голос, собираясь вмазать хаму хорошенько. Но кулак так и не занес.

— Ты?!

— Ты?..

Возгласы мужчин слились воедино. А потом наступила пауза, в течение которой кормилец успел вознести Эльге три молитвы, чтоб не разнесли гостильню к дьяболовым пашням, здоровый вышибала подошел на непочтительно близкое расстояние, а посетители притихли в ожидание зрелища.

— Ты чего здесь делаешь?! — первым опомнился Дар и схватил белобрысого нахала за грудки.

— А с каких это пор ты мне за мамку? — съязвил Ждан и все-таки получил кулаком в челюсть: несильно, но ощутимо.

— Пойди штаны простирай, — презрительно отозвался войник.

Вышибала со вздохом (и чего за день такой сегодня выдался, а?) засучил рукава, но Дарен, от которого не ускользнуло это движение, быстро вырулил ситуацию:

— Мы с… приятелем уже разобрались. Твои услуги не понадобятся.

— Уверен? — мужик с сомнением покосился на уже поднявшегося Ждана, глаза которого наливались яростью.

— Уверен. — отрезал Дар, повернувшись… и только тут заметив третьего виновника столкновения. — Боги! А она что здесь делает?

Девушка пыталась отряхнуть и так изрядно потертое дорожное платье и одновременно не задеть залатанных мест, чтобы потом снова не штопать. Золотая коса растрепалась, часть выбившихся прядей она заправила за уши, а часть просто болталась надо лбом смешной челкой. На загорелой коже шеи чернел такой же круглый черный камень, который она подарила ему в Рябиновке. Наконец, Велимира, не выдержав прямого задумчивого взгляда мужчины, хмуро откликнулась:

— У этой "оны", между прочим, есть имя, — прищурился Ждан, — и что-то мне подсказывает, что оно тебе неплохо известно.

Веля, наконец, нашла в себе смелость поднять глаза на войника и сказала:

— Здравствуй… Дарен.

Войник поморщился.

— Ты пришла сюда лишь для того, чтобы поздороваться?

Ждан нахмурился и понизил голос:

— Прекрати.

Дар молча подхватил с пола свою сумку и, не оглядываясь, прошествовал до ближайшего свободного стола. И только тогда тишина, наступившая в зале, издав жалобное: "треньк!" лопнула и разорвалась голосами посетителей.