— Вирхофф! Вирхофф! — заорал в дверях Маршалси, внезапно появившийся в тылу Пачеко и Ко. — Вас и на часок нельзя оставить! Обязательно ввяжетесь в историю.

Я не успел ему ответить. Идальго уже швырял, ронял и бил всех без разбору. Мне ничего не оставалось, как поддержать его. Первым делом я дотянулся до разлюбезного сеньора Пачеко. Отбив его неуклюжий выпад, я привесил вражине замечательный бланш под левый глаз. И не просто под глаз, а на пол морды. От души и на память. Затем я схлестнулся с телохранителем Пачеко. Фехтовал тот не лучше огородного пугала. Его владение клинком напоминало кадры из кинофильма "Александр Невский", где Васька Буслаев долбит немчуру оглоблей. Увернувшись от очередного богатырского замаха, я двинул бугая кулаком под дыхало. Но где же пробить слой сала в ладонь! Он и не почувствовал удара. Я совершил второй заход и, переменив точку приложения, пнул гада в пах. Еще не одному засранцу не удалось накопить там жировых запасов. Мой противник охнул, что потерявшая девственность барышня и, скрючившись, рухнул в проходе. Я прошелся по нему как по бульвару. Сапожный массаж от копчика и до затылка.

Желая пособить товарищу, отыскал глазами Маршалси. Идальго не бился, он крушил. Виновных и безвинных, нападавших и удиравших, и к ним до кучи: лавки, столы, полки, стулья и посуду. Видя как он здорово управляется, я преспокойно уселся на прежнее место, ожидая затишья бури.

Вышвырнув остатки врагов за порог харчевни, Маршалси плюхнулся со мной рядом.

— Хозяин! — сотряс он стены рыком. — Тащи вина, да поживей. Развел тут притон, честным кабальеро выпить не дают.

— Надеюсь, вы не переусердствовали с наведением порядка, честный кабальеро? — задал я Маршалси весьма уместный в данной ситуации вопрос. Не хватало что бы представитель лектурской юстиции трепал мне нервы по поводу какого-нибудь жмурика.

— Можете, не беспокоится, — усмехнулся Маршалси. — Я был с врагом нежнее, чем садовник с хрупкой розой, — и грохнул кулачищем по столу. — Долго ждать! Где вино?

Хозяин летел, высунув язык от усердия.

— Маленькая заминка! Прошу прощения! — захныкал он в оправдание.

Маршалси не стал его слушать. Выхватил из рук кувшин и с оттяжкой глыкнул из горлышка.

— Ты что принес, сучий хвост? — поволок идальго на обомлевшего хозяина.

— Херес. Мендель Катц!

— Да? — не поверил Маршалси заверениям и надолго приложился к посудине. — А что за сброд у тебя бесчинствует?

Под взглядом идальго хозяин сморщился проколотым воздушным шариком.

— Сеньор Пачеко… Он… уважаемый… человек… Он племянник сеньора Пачеко…

Маршалси дернул бровью. Кто такой?

— Сеньор Пачеко императорский альгвасил, — умирающим лебедем пропел хозяин.

Идальго брезгливо скривился и знаком показал страдальцу — убирайся прочь!

Единолично осушив кувшин идальго, порадовал сообщением.

— Мы идем в мыльню.

В последнее слово он умудрился уложить тройной, если не больше, смысл. Будь я любителем разгадывать шарады, непременно докопался до каждого. Но предпочитаю в таких вещах полагаться на чувства, а они, чувства, вызывали лишь греховную сладость во рту.

— Надеюсь, достойное заведение? — скорее для проформы, нежели от чрезмерной щепетильности поинтересовался я у Маршалси.

— Все относительно. Если ваша рука не дрогнет и выложит пяток золотых, жалеть не придется. Простыни, вино, фрукты и прочие по высшему классу. Ну, а за медяк, вам предложат конскую поилку.

— Хорошо, — удовлетворился я исчерпывающей информацией.

Заказали еще вина. Вскоре к нам присоединился и Амадеус. Собиратель легенд безбожно проспал генеральное побоище при "Голубке и горлице"

— Что произошло? — озираясь вокруг, недоумевал бард. Разгром и в самом деле был замечательный.

— Друг мой, — отсалютовал я ему кувшином. — Ты прозевал события, которые могли лечь в основу целого цикла баллад.

Маршалси самодовольно ухмыльнулся. Он выглядел помолодевшим и посвежевшим. Будто прошел не через драку, а совершил омовение в купели с живой водой.

— И не просто баллад, а фундаментального героического эпоса, — зудил я юного поэта.

Амадеус поочередно смотрел то на меня, то на Маршалси. Взгляд начинающего сказителя выдавал зарождавшийся ураган вопросов.

В ближайшем соборе ударили в колокол, пробуждая честной люд к молитве.

— Впредь не опаздывайте, — посоветовал я Амадеусу, поднимаясь сам и подталкивая в бок Маршалси.

— В таком виде нас не подпустят даже к нищим на паперть, — заметил идальго, оглядывая себя и меня.

— Самое время нанести необходимые визиты, — поторопил я приятеля.

— Ссудите ему немного денег на случай нашей задержки, — предусмотрительно попросил Маршалси.

Я сунул барду пару монет.

Оставив Амадеуса помогать хозяину, расставить по местам мебель, не за спасибо естественно, а за бесплатный обед, мы для начала отправились подновить гардероб. В пыльной и пропахшей лавандой лавке по продаже готового платья, Маршалси купил новую шляпу с крашеным плюмажем из цапли, симпатичное панчотто [24] и фаху [25] , в котором он напоминал мне коверного в цирке. Себе я приобрел новую рубашку из малагарского шелка. От старой, в пылу боя оторвали кружева, а ходит в чиненом князю — уронить свое достоинство. Обмыв, по моей инициативе, в ближайшем кабаке обновки, я наведался к лекарю. Мумиеподобный врачеватель телесных недугов, высказав недовольства по поводу топорной работы своего коллеги, объявил о моем выздоровлении. Радостный избавиться от головной боли общаться со служителями клизм и катетеров, я одарил лекаришку дополнительным золотым и вернулся к поджидавшему меня Маршалси. Мы чудесно посидели под мадеру и апельсины в меду, после чего отправились принимать ванны и париться.

Мыльня, старое приветливое здание, находилась в стороне от городского шума, прячась от повседневной суеты за кипарисовыми аллеями. Промявшись пешком, мы с удовольствием вошли под прохладные высокие своды звеневшие эхом. Нас встретили завернутые в юбки из простыней, оплывшие жиром банщики. Задали вопросы, получив от нас за грядущую помывку десятку, звякнули дважды в колокольчик и проводили в просторный холл с мозаичным полом и расписным потолком. Двое слуг, под бдительным оком провожавших толстяков, расторопно оголили наши тоскующие по купели тела, и заботливо завернув в простыни, провели в предбанник. Млея во влажном тепле и распаривая ноги в дубовых шайках, мы позволили цирюльнику привести в порядок наши лохмы, а брадобрею побрить и умастить наши рожи пахучими цветочными втираниями. За тем последовал сеанс маникюра и педикюра. Нам остригли ногти на руках и ногах, отскоблили натоптыши и удалили мозоли. Потом под белы ручки проводили в бассейн с зеленой приятной водой, отдохнуть и поплескаться в компании с другими охочими до помывки кабальеро. Желающих ублажить плоть парком и водичкой было не так и много, человек шесть. Все солидные люди, по поведению и манерам… и скучные как бородатый анекдот. Разговоры про политику нас не вдохновляли. По мне пускать мыльные пузыри и то продуктивней, а уж экономические и хозяйственные прогнозы и вовсе с родни жеванию мочалки. Потому мы с Маршалси в бассейне не задержались и скорехонько отправились в парную. Жар был отменным: не злой и ровный. Пар с эвкалиптовой отдушкой. Вытерпев сколько можно, размякшие и истомленные мы перебрались в массажную, где нас только в узел не завязывали, разминая хондрозные суставы и позвонки. После массажа, вторичного посещения парилки и обливания прохладной водой, мы уединились в кабине, подобии вагонного купе, с фруктами и ботельей шипучего брюта на откидном столике.