— Они не дураки, — Бордман резко тряхнул головой, — и, конечно же, не поверят. Но когда они прочтут в моем отчете, что в результате самых невероятных событий есть реальная возможность заселения этой планеты, то они, скорее всего, посмотрят на это дело иначе. Я укажу в отчете, что колония роботов на Лорене — чистейшая ерунда и что только с помощью медведей люди смогут сделать данную планету пригодной для высадки колонистов. И когда это станет ясным даже самым тупым чиновникам Колониального Надзора…

— Таким же тупым, как вы? — перебил Хайдженс — Помнится, вы не сразу согласились с очевидными фактами, оказавшись в самой гуще этих фактов, правда?

Бордман вздохнул, глядя на расположившихся вокруг костра медведей. Сидящий недалеко от костра Сурду с надеждой нюхал воздух. На яркий свет уже слетелись бесшерстные порхающие существа, которых медведи легко сбивали лапами на землю и потом с аппетитом съедали.

— Вы правы… Но в моем отчете будет слишком много заманчивых предложений, чтобы от него могли отмахнуться даже такие тупицы, как я. Организаторы колонии роботов вынуждены будут согласиться с моим предложением, так как иначе они прогорят. А ваши друзья, со своей стороны, окажут поддержку нашему… Вашему проекту.

Хайдженсом вдруг овладел приступ безудержного хохота.

— Вы низкий лжец, Бордман, — сквозь смех проговорил он. — А еще считаете себя честным человеком и бубните об этом снова и снова! Теперь вот собираетесь писать отчет, содержащий — наряду с разумными мыслями и очевидными фактами — самую грубую, беспардонную ложь! И очень неразумно и непредусмотрительно с вашей стороны ставить пятна на свою безупречную репутацию только ради того, чтобы выручить меня из беды.

Дэниэл густо покраснел.

— Но это единственный выход из создавшегося положения, и, по-моему, он вполне приемлем, — пробормотал он.

— Да. И я принимаю его, — улыбаясь, сказал Хайдженс, — принимаю с благодарностью, так как это даст возможность многим поколениям людей жить по-человечески на этой планете. Я принимаю его еще и потому, если хотите знать правду, что это спасет Сурду, Ситку, Нелл и Наджета, которых я незаконно привез сюда.

Что-то мягкое ткнулось в колени Бордмана. Медвежонок толкал его, чтобы поближе придвинуться к лакомому куску. Наконец ему удалось протиснуться к огню, но последний толчок был так силен, что Бордман покатился по земле. Наджет ничего не замечал, он упоенно вдыхал запах мяса.

— Шлепните его как следует, — посоветовал Хайдженс. — Он сразу отодвинется.

— Ни за что, — возмутился Бордман, поднимаясь на ноги и трепля жесткую шерсть медвежонка. — Ни за что! Он мой друг…

И, окончательно махнув рукой на свое официальное положение Старшего Офицера Колониального Надзора, Дэниэл на одном дыхании договорил:

— …Так же, как и вы, Доналд.

Бордман почувствовал, как корабль Надзора поворачивается вокруг своей оси, — и, несмотря на искусственную гравитацию, у него сильно заложило уши. Ему показалось, что он повторяет это движение за судном, хотя его ноги твердо стояли на полу. Повод для маневра корабля был очевиден: они находились совсем близко от места назначения, поэтому двигатели Лоулора начали торможение. И едва этот маневр был закончен, как Барнс — самый младший из офицеров на борту судна — заглянул в каюту Бордмана и широко улыбнулся ему.

— Корабль приземляться не будет, сэр, — сказал он таким тоном, словно объяснял прописные истины пятилетнему младенцу. — Вы попадете на поверхность с помощью посадочной шлюпки. Пожалуйте за мной, сэр.

Бордман покачал головой.

Он был Старшим Офицером Колониального Надзора, отдавшим пятнадцать лет жизни этой службе, и теперь следовал к месту своего самого последнего задания. Дело было срочное и важное, а у этого корабля за последние несколько месяцев не было другой работы, кроме как отправиться за ним и доставить в Штаб-Квартиру Сектора на Канну. И теперь этот юнец разговаривает с ним, как с ребенком!

Бордман вот уже в который раз убедился, что не умеет производить должное впечатление. Он не был знаменитым звездолетчиком и не мог похвастаться высоким званием. Он даже не мог принять значительный вид, чтобы вызвать уважение к своим нашивкам. Когда-то в молодости он усердно вырабатывал особый взгляд и соответствующую походку, корча перед зеркалом самоуверенные мины и вышагивая с важностью древнего короля, но давным-давно уже бросил подобные штучки, которые все равно никого не могли ввести в заблуждение… Во всяком случае, они ни на йоту не обманули его жену Рики.