— Да не я это!!! — не выдержал незаслуженных обвинений Агушин.

Прокурор отмахнулся и продолжил:

— Не важно это сейчас. Плевать! Ты за все отвечаешь, товарищ Агушин. Ты думал, они молчать будут? Нет. Они завопили. Только не вслух, а по всем своим связям. И понеслось дерьмо по трубам! А кто на приеме? Кто, я тебя спрашиваю?

— Ну…

— Вот именно! Я на приеме, Гена. Я. Короче! — Он хлопнул ладонью по столу. — Президент дал мне, то есть тебе, конечно, ровно одни сутки.

Агушин задохнулся от возмущения.

— Сутки? Сутки?!! Да он что…

Генеральный поморщился.

— Не горячись, Геннадий. Остынь. Лучше подумай, что можешь сделать. Скажи, если тебе надо еще людей или еще что-то. Говори. Все выделим. Но только на сутки. Какие мысли, Агушин?

— Только одна.

Геннадий Дмитриевич положил перед собою руки, словно ученик средней школы, и в упор посмотрел на Генерального прокурора.

Тот, не выдержав, отвел глаза:

— Ну и какая?

— Застрелиться.

Неутешительный итог сегодняшним новостям Медянская подвела уже в машине.

— Выходит, у меня ничего не осталось? — повернулась она к адвокату.

Павлов задумался. Он хотел бы ободрить свою подзащитную, однако понимал, что шансов вернуть имущество немного. Исход схватки прямо зависел от того, насколько точно он вычислит следующие шаги своих процессуальных противников.

— Я бы не стал делать такой пессимистичный вывод. У нас есть еще шанс. Действительно есть. Если хотите, я готов поделиться своими соображениями.

— А что это даст теперь? — отмахнулась Виктория, потянулась к сумочке за сигаретами и тут вспомнила, что бросила, а значит, придется терпеть всю дорогу. — Ладно… Давайте свои соображения.

Артем кивнул и, не отрывая взгляда от убегающей под колеса «Ягуара» дороги, начал излагать самое очевидное:

— Скорее всего, перерегистрацию запустил Митя Фадеев. У него были все контрольные экземпляры учредительных документов. Судя по тому, что упоминаются фирмы, подконтрольные Фросту, то без него тоже не обошлось.

Медянская пожала плечами. Фросту, в отличие от Ротмана, вдова еще верила.

— Вы уверены, Корней причастен к этому?

— Не сомневаюсь. Слишком дорого ему обходится «Медиасити». Он не упустит возможности прикрыть свои долги и увеличить долю. Фадеев здесь инструмент. Теперь уже негодный.

Виктория заметно заволновалась. Митя, хотя и предавший, все-таки был воспитанником Иосифа.

— А кто же Мите ноги поломал?

Павлов хмыкнул. Он отметил эту искреннюю озабоченность, и вообще человеческие качества вдовы восхищали его все больше.

— Это мы пока не сможем точно установить. Но, скорее всего, эти два процесса не связаны. Вряд ли его калечил неизвестный конкурент. Тем более в этом не заинтересован Фрост.

— Кто же тогда?

— Возможно, это что-то личное. Или чья-то месть.

— Ну, хорошо. А как быть с этими фирмами? Я их уже потеряла? Все?

— Даже если вы их уже потеряли, то можно оспорить регистрацию через суд. Процедура долгая, нудная, но иногда срабатывает.

— Иногда? С таким везением, как у меня, лучше и не начинать.

Виктория снова потянулась к сумочке, где раньше лежали сигареты, но теперь не искала сигарет, а вытащила взятую в аптеке коробочку леденцов с наклеенным поверх стикером. На нем красовался курящий череп с костями — последнее изобретение американских психологов в борьбе против курения.

Павлов сокрушенно покачал головой. Пессимизм Виктории был не самым лучшим для нее помощником. Впрочем, как и ее неумение распоряжаться деньгами и временем. На самом деле, будь ее везение чуть меньше и попадись ей другой адвокат, они, скорее всего, вступили бы на самый ожидаемый путь — затяжной и в силу этого малоэффективный. Естественно, адвокат, получающий гонорар помесячно или по часам, заинтересован в таком порядке.

Но Артем был человеком не только совестливым, но и очень расчетливым. Идеалом для него стало бы провести процесс в максимально сжатые сроки и рассчитаться с вдовой за работу после победы, что называется «от выигранного». Да, Виктория хотела отдать ему чуть не половину страховки в благодарность за то, что он не столько выбил эти деньги из британских страховых псов, сколько вернул ей надежду на справедливость. Но Артем решительно отказался и ничуть об этом не жалел. Он уже чувствовал: все сделано верно, и маятник пошел в обратную сторону! Теперь нужно действовать так, чтобы ошеломить противников Виктории! А они, похоже, не только успокоились, но и поделили наследство по-своему.