Сенаторы сидели тихо, но уже по разочарованным лицам было видно: их ожидания не оправдались, и ничего эксклюзивного генерал юстиции им не предъявил.

— Далее, убийство Вольдемара Лестьева, совершенное более десяти лет назад, также в настоящий момент раскрыто. Исполнитель, организатор, два пособника — всего четыре человека были последовательно уничтожены после совершения этого заказного убийства. Заказчиком выступил известный криминальный авторитет, скрывающийся в настоящее время в Лондоне. Он также пользуется политическим покровительством английских властей и пока, к сожалению, находится вне пределов нашей юрисдикции.

Зал недовольно зажужжал. Сенаторы уже много раз направляли свои гневные резолюции в английский МИД и всегда получали один и тот же лаконичный ответ, что «вопросы правосудия относятся к исключительной компетенции Королевского суда Великобритании». И вот теперь, по словам этого сухого долговязого следователя, разоблаченных преступников прячет английская Фемида. А докладчик не останавливался, наращивая темп речи:

— И, наконец, последнее громкое убийство продюсера Иосифа Шлица. Оперативно-следственная бригада под моим руководством провела комплекс следственных мероприятий, в результате которых достоверно были установлены исполнитель и организатор убийства. Непосредственным исполнителем убийства выступил некто Иван Иванович Бессарабский.

Зал замер. И тут же поднялась рука заранее подготовленного корреспондента криминальных новостей:

— Скажите, Геннадий Дмитриевич, а как вам удалось в столь короткие сроки раскрыть эти особо опасные преступления?

— Это стало возможно благодаря созданию новой эффективной структуры — следственного комитета при Генеральной прокуратуре, — заученно ответил Агушин.

Оба удовлетворенно улыбнулись, а Генеральный прокурор кашлянул. О противостоянии этих двух структур газеты писали уже полгода. Даже несмотря на то, что Агушин был ставленником главы прокуратуры страны, его лично и подчиненных сотрудников оскорбляло сокращение полномочий и лишение права возбуждать и расследовать уголовные дела.

Затем начали задавать вопросы и другие журналисты, и Агушин отвечал бойко и кратко. Даже на вопрос представителя журнала для нетрадиционно ориентированных граждан о судьбе арестованных Феди и Проши ответ был получен исчерпывающий:

— Они вовсе не арестованы, а задержаны. Подозрение с них снимается, и они уже должны быть освобождены.

— Но за что же их держали так долго в тюрьме? — не унимался представитель меньшинства.

— Не в тюрьме, а в следственном изоляторе. А держали их для их же спокойствия. Убийца знал, что эти ребята кое-что видели и слышали, а значит, были неудобными свидетелями. По сути, они были изолированы и содержались под усиленной охраной для их же безопасности. Но теперь им нечего бояться.

Спикер молча кивал и что-то помечал в своих записях, а Павлов напряженно размышлял: теперь, когда секрет следствия был раскрыт, задача адвоката значительно упрощалась. Требовалось получить соответствующие бумаги, постановления и решения. Затем попытаться получить компенсацию из наследства злодея и передать все потерпевшей. Плюс завершить оформление наследства самого продюсера Шлица. Но проблема заключалась в том, что, несмотря на победные реляции и одобрение Советом Федерации действий и решений Агушина, неугомонный Артем Павлов не верил ни единому его слову.

Павлов несколько раз порывался задать вопрос следователю, но все время останавливался — он понимал, что не в силах изменить выбранное в недрах Генпрокуратуры решение. К тому же такой исход, кажется, устраивал и парламентариев и наверняка будет правильно преподнесен Первому лицу. Против парового катка даже самые разумные и веские доводы защиты будут бессильны. Адвокату в такой ситуации оставалось лишь одно — продолжать вести самостоятельное расследование и искать убийцу — настоящего, а не выбранного для показательной порки «козла отпущения».

Потому что пока истинный убийца не изобличен, для наследницы убитого Шлица, его подзащитной Виктории Медянской, не закончилось ни-че-го.

Виктория вернулась с опознания сама не своя. Бессараб — несмотря на недавние ссоры и размолвки — так и оставался для нее своим. Смерть Ванечки словно обрезала еще одну нить, соединявшую Викторию с прежней жизнью, полной покоя, удовольствий и, как теперь ясно понимала Вика, счастья.

— Вам почта, Виктория Станиславовна, — приняла из ее рук плащик домработница.

Медянская сухо кивнула и прошла в зал. Присела, понимая, что жизнь изменилась необратимо, сунула в рот карамельку против — или взамен — курения и взяла с журнального столика плотный, цветастый, доставленный международной курьерской службой пакет.

Пробежала глазами адрес, решительно вскрыла и жадно впилась в строчки чужого языка. Прикусила губу, бросила пакет на столик и откинулась в кресле.

— Что с вами, Виктория Станиславовна? — встревожилась домработница.

Медянская посмотрела сквозь нее.