— Как?! Вы знали? Как же… вы… Почему?! Почему вы не сказали!

Артем сосредоточился:

— Виктория Станиславовна, я не успел вам об этом сказать, потому что сам узнал только что. Этот факт следствие некоторое время скрывало. Видимо, они пытались из него сделать сенсацию. Что, в общем, и получилось. В общем, это была ИХ игра. Я в нее не хотел втягиваться и вас не хотел втягивать.

Медянская недовольно сдвинула брови, и Артем тут же перекинул вопрос обратно вдове:

— А вы? Почему не предупредили, что вас на опознание вызвали? Как так получилось? Я же адвокат потерпевшей стороны. Вы меня специально для этого наняли. Зачем было ехать одной? А?

— Не знаю… как-то все быстро произошло…

Медянская пожала плечами и закуталась еще плотнее в свою шаль-покрывало. Она не могла внятно объяснить, почему побежала по первому зову оперативников, которые позвонили ей и сказали, что нашли тело Ивана Бессарабского и просят ее опознать его. Видимо, она действительно переживала за него не меньше, чем за Иосифа. Он часто был рядом, всегда имел свободный доступ в дом. Даже ночевал часто у них. И Виктория никогда даже не задавала такого вопроса: кто для нее Иван? Это было ясно: друг, близкий и доверенный человек. Именно поэтому она пребывала в полном недоумении по поводу нелепых выводов следствия о причастности Вани к гибели Иосифа. Медянская не верила, но доказать ничего не могла. Услыхав о гибели друга, она и не вспомнила о Павлове. Ценность и важность этих двоих для нее была несоизмерима и несравнима. Легкое чувство не стыда, а скорее некой неловкости, безусловно, осталось. Она чуть смягчила свой взгляд и вздохнула:

— Да и какое это теперь имеет значение, Артем? Я уже все подписала. Я узнала его. Мне дали бумаги, и я их подписала. Возможно, я и погорячилась… Ну уж такая я! Какая есть. Не переделать. Извините, господин поверенный.

Вдова отвесила ему поклон, коснувшись немытого пола краем наброшенной на плечи шали. Артему все меньше и меньше нравилась эта ситуация. Но он не подал вида, а лишь стиснул зубы и продолжил свою мысль:

— Итак, вы опознали труп Бессараба. О'кей! Следующий шаг. Вы догадываетесь, для чего вас вызывали на опознание? Естественно, — он не дал Медянской ответить, несмотря на ее жест, — после вашего визита дело будет прекращено. Вам, скорее всего, подсунули не только протокол опознания, но и ознакомления с постановлением об окончании следствия. А вы и согласились!

Медянская насторожилась:

— С чем согласилась?

— С тем, что убийца вашего мужа — его лучший друг детства Иван Иванович Бессарабский. Который теперь тоже мертв. Се ля ви! Или вам этого следователь Агушин не объяснил, Виктория Станиславовна?

Павлов недобро глядел в упор на вдову, а она, кажется, лишь теперь начала понимать, что же произошло.

— Я? Я согласилась… — Она вдруг вся ссутулилась, сгорбилась и превратилась в старушенцию. — Теперь уже все равно…

Артем покачал головой и мягко напомнил:

— Я ваш защитник, Виктория. Я принял на себя эту обязанность, и теперь мой долг — защищать вас… в любой ситуации. Поэтому я прошу вас, до тех пор пока история с вашим наследством не закончилась…

— А она закончилась, — оборвала его Виктория.

Адвокат замер, а вдова вздохнула, достала с подоконника какой-то цветной пакет и протянула ему:

— Вот! Возьмите!

— Что это?

Артем подхватил едва не выпавший из слабой руки вдовы пластиковый пакет и начал его разворачивать. Под полиэтиленовой упаковкой появились знакомые буквы DHL. Судя по квитанции, вложенной под пластик, это была бандероль из США. Павлов поднял глаза на совершенно раскисшую Медянскую:

— Когда вы это получили? Можно прочитать?

— Да-да. Доставайте. Читайте. Это — конец. Конец истории…

На свет появился картонный файл. Сверху на первой странице обложки красовался красный штамп «Schlitz' case». Внутри оказалась подборка каких-то квитанций, счетов, писем. Видимо, отчет адвокатов о проделанной работе. Американские юристы, как правило, свято чтут первую заповедь адвоката: «Адвокат всегда должен помнить о своем гонораре». Причем без шуток! Какие могут быть шутки на тему денег в Штатах? А под отчетом обнаружился еще один документ. Нотариус округа Гринфилд достопочтенный Джордж Уильям Норденберг сообщал, что, согласно обнаруженному в его конторе завещанию, оставленному достопочтенным мистером Иосифом Шлицем, его имущество завещано сыну г-на Шлица.

Павлов перевернул страницу и уловил нервное движение Виктории. Она пыталась прикурить сигарету обратной стороной. Он покачал головой и продолжил изучение документа. По мере чтения следующей страницы брови Павлова поднялись в высшую точку его и без того высокого лба. Он не верил собственным глазам. Нотариус свидетельствовал, что в завещании помимо сына Иосифа Шлица, получившего все имущество отца, указан еще один наследник. Но это не была Виктория Медянская; этим человеком оказался не кто иной, как народный любимец, звезда эстрады, талантливый и яркий человек — CYRILL PHARFOROV.

«Cyrill Pharforov…» — не веря своим глазам, еще раз прочитал Артем. Именно так было записано в английской транскрипции имя Кирилла Фарфорова. Артем, прошедший различные юридические перипетии, выдержавший десятки судебных баталий, кажется, впервые растерялся.

— Как? Значит, ваш сын и Кирилл Фарфоров…

— Ага, — нервно хохотнула Медянская, — Ося поступил так, словно жил не со мной, а с Фарфоровым.

— Но ведь все остальное, а это 99 %, получает ваш сын… — осторожно заметил Артем.