Они сидели на полу в гостиной и были так увлечены дыхательными упражнениями, что не заметили, как она вошла. Лайла стояла в дверях, чувствуя, как внутри все холодеет. Рей лежала на подушках, согнув ноги и закрыв глаза, и дышала мелко и часто. Ричард стоял возле нее, вслух отсчитывая секунды. Из магнитофона на кофейном столике звучала не музыка, а вой ветра, резкого и холодного. Этот звук пронизывал насквозь, навевая тоску и мысли об одиночестве.

Насмотревшись на это зрелище и решив, что с нее достаточно, Лайла отпустила ручку чемодана, и тот с глухим стуком шлепнулся на пол. Ричард и Рей, подскочив от неожиданности, разом повернулись к двери. Стояла такая тишина, что, казалось, можно было услышать, как по комнате ходят потоки воздуха. Сквозь занавески лился матовый свет, в комнате царил полумрак, и нужно было прищуриться, чтобы хоть что-то разглядеть. Разглядеть, чтобы увидеть, но к Лайле это не относилось. Всю дорогу от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса она думала о том, как войдет в свой дом и вернется к прежней жизни. Теперь стало ясно, что это невозможно.

— Ничего-ничего, продолжайте! Не обращайте на меня внимания, — сказала она.

Лайла ушла на кухню и, закрыв за собой дверь, стала думать, что ей теперь делать. Она даже не заметила, что не сняла теплое пальто и сапоги. У нее возникло странное чувство: будто она попала не только не в то место, но и не в то время. Еще в самолете она представляла себе, как вернется домой — с чувством вины, конечно, — но такого предательства она не ожидала. Лайла даже забыла, что, так же как и Ричард, не сидела в одиночестве. И привезла с собой свою дочь.

Когда Ричард вошел на кухню, Лайла уже решила, что будет вести себя как ни в чем не бывало. Она налила чайник и поставила его на плиту. Правда, каждое движение давалось ей с трудом. Атмосфера дома давила на нее, как давит воздух в реактивном самолете сразу после взлета.

— Ну и как это называется?! — произнес Ричард. — Тебя так долго не было, а теперь ты проходишь мимо, не удосуживаясь хоть что-то объяснить?

Лайла взяла с подоконника лимон и разрезала его на четыре части. Заметив, что рука, в которой она держит нож, дрожит, она бросила нож в раковину.

— Почему ты не хотела со мной говорить, когда я звонил? — спросил Ричард. — Почему отец вел себя так, словно у вас была какая-то чертова тайна?

Было слышно, как в гостиной Рей встает, обувается, собирает с пола подушки, перематывает магнитофонную ленту. Звук перематываемой пленки очень напоминал булькающие звуки, точно кто-то тонул.

— Я могла бы догадаться, что ты обязательно с ней свяжешься, — сказала Лайла.

— В каком смысле? — поинтересовался Ричард. — Ты уехала, и она осталась без помощника.

— Ты с ней спишь? — спросила Лайла.

— Ты что, с ума сошла?! — воскликнул Ричард.

— Не знаю, — ответила Лайла. — Разве это ненормально — желать, чтобы муж был тебе верен?

— Не понимаю, как это тебе удается, — сказал Ричард. — Как тебе удается повернуть все так, что я всегда оказываюсь в чем-то виноватым?

Находясь высоко над землей, где-то над Мичиганом, Лайла внезапно поняла: еще немного — и она кого-то потеряет. И если ей придется выбирать, то она уже знает кого. Салон самолета был залит светом. Чтобы разглядеть облака или землю внизу, нужно было надеть темные очки и прищуриться. Это как подбросить монетку и с замиранием сердца ждать, что будет — орел или решка.

— Ты можешь объяснить, почему ты уехала? — спросил Ричард.

Чайник вскипел, и Лайла достала из сушилки чашку с блюдцем. Если бы она привезла с собой взрослую молодую женщину, то объяснила бы ему, что нашла свою дочь. Она сказала бы, что давным-давно, в холодную зимнюю ночь, когда замерзал огонек зажженной спички, с ней произошло нечто страшное и справиться с этим у нее не хватило сил. Она могла лишь судорожно цепляться за матрас и кричать до хрипоты, заранее зная, что ей не суждено выиграть. И она проиграла — окончательно и бесповоротно. Какая разница, что у нее не было никаких доказательств, не было ребенка из плоти и крови, которого она могла бы представить мужу? Она все же была матерью, пусть даже ее дочь давно уже превратилась в призрака.

— Объясни мне, что происходит, — попросил Ричард. — Я что, слишком многого хочу?

Лайла открыла шкафчик над плитой. Заглянув в него, она поняла, что их брак распадается. Вспоминая день своей свадьбы, сейчас она не могла даже сказать, какие цветы росли у дома. В шкафчике больше не было коробок с чаем. Ричарду даже в голову не пришло, что, переставляя баночки в шкафчике и убирая в другое место коробки с чаем, он подводит черту под их совместной жизнью.

— Куда ты подевал чай? — спросила Лайла.