(7) Римский строй был единообразен по составу воинов и видам вооружения. В него входили два римских легиона и два – союзников-латинов81, каждый из пяти тысяч четырехсот человек82. (8) Римляне стояли в середине строя, латины – с его флангов. Впереди стояли отряды гастатов, за ними – принципы, а замыкающими триарии83. (9) За пределами этого как бы правильного строя, продолжая его, консул расположил справа вспомогательные отряды Эвмена вперемешку с ахейскими легковооруженными84, всего примерно три тысячи пехотинцев. За ними он поставил около трех тысяч конников, из коих восемьсот было Эвменовых, а все остальные – римские. (10) На самом краю консул расположил траллов85 и критян – и тех и других было по пятисот. (11) Левое крыло не нуждалось в таких подкреплениях, ибо с этой стороны естественным рубежом служила река с отвесными берегами; тем не менее и там поставлены были четыре турмы конницы. (12) Таковы были силы римлян. Кроме того, к ним присоединилось две тысячи македонских и фракийских добровольцев. Эти были оставлены для охраны лагеря. (13) В резерве, за триариями, находилось шестнадцать слонов: помимо того что они очевидным образом не устояли бы против царских слонов, коих было пятьдесят четыре, африканские слоны и вообще не могут сравниться с индийскими даже при равной численности – последние далеко превосходят их и размерами, и боевым духом.

40. (1) Царский строй был гораздо пестрее из-за множества племен и различий в вооружении и видах вспомогательных частей. Шестнадцать тысяч были вооружены по македонскому образцу, такие воины называются фалангиты86. (2) Это была середина строя. Царь разбил их по переднему краю на десять частей, расположив таким образом, что в каждом промежутке стояло по два слона. В глубину это построение достигало тридцати двух рядов. (3) Это был цвет царского войска. Вид его и вообще-то внушал трепет, но особенный ужас наводили слоны, громадами возвышавшиеся среди воинов. (4) Они и сами были чудовищны, но впечатление еще усиливалось от налобной брони с султанами и расположенных на спинах башен, в каждой из которых, помимо вожатого, стояло по четыре воина. (5) Справа от фаланги царь расположил тысячу пятьсот галлогреческих пехотинцев, а к ним присоединил три тысячи закованных в броню всадников, называемых катафрактами87. К этим была добавлена ала из примерно тысячи всадников, которая зовется агема88. (6) То были отборные мужи из мидийцев и смешанная конница от разных племен этой же области. К ним примыкал отряд слонов, стоявший в запасе. (7) На этой же стороне, образуя несколько вытянутый фланг, стояла царская когорта, ее воины звались среброщитными – по вооружению. (8) Далее стояли дахи, тысяча двести конных лучников, затем три тысячи легковооруженных, пополам критяне и траллы, к ним примыкали две с половиной тысячи мисийских лучников. (9) Край этого фланга замыкали вперемешку четыре тысячи киртийских пращников и элимейских лучников89. (10) С левого края к фаланге примыкали полторы тысячи галлогреческих пехотинцев и две тысячи каппадокийцев одинакового с ними вооружения, присланные царем Ариаратом. (11) Дальше стояли две тысячи семьсот человек из вспомогательных войск всех видов, три тысячи конников-катафрактов и тысяча других конников; затем царская ала, где броня на людях и лошадях легче обычной, но все прочее, как у остальной конницы; это были по преимуществу сирийцы, смешанные с фригийцами и лидийцами. (12) Перед этой конницей располагались серпоносные колесницы и верблюды, называемые дромадерами. На них восседали арабские лучники с узкими и длинными, в четыре локтя, мечами, чтобы поражать противника с лошади. (13) Дальше стояло еще множество воинов – столько же, сколько и на правом фланге: сперва тарентинцы90, затем две с половиной тысячи галлогреческих всадников, потом тысяча неокритян91, полторы тысячи карийцев и киликийцев в таком же вооружении, столько же траллов и четыре тысячи легковооруженных (14) из числа писидийцев, памфилийцев и ликийцев. Наконец, вспомогательные части киртийцев и элимеев, такие же как те, что расположились на правом фланге. В отдалении стояли шестнадцать слонов.

41. (1) Сам царь находился на правом крыле. Во главе левого фланга он поставил своего сына Селевка и племянника Антипатра. Центр он вверил троим: Минниону, Зевксиду и начальнику слонов Филиппу.

(2) Утренний туман, поднявшись вверх с наступлением дня, навис тучами – сгустился мрак. Влага, принесенная южным ветром, пропитала все, будто прошел дождь. (3) Это ничуть не препятствовало римлянам, но оказалось вредоносным для царских воинов. Ведь и полутьма не мешала римлянам в их нешироком строю видеть все во все стороны, и влага мечам и копьям совсем не вредила, а вооружение было почти все тяжелым. (4) Что же касается царских воинов, то они при столь растянутом построении даже из середины строя не могли рассмотреть своих флангов, не говоря уж о том, чтобы разглядеть от края до края, а влага размягчала луки, пращи и ремни копий. (5) Наконец, серпоносные колесницы92, которыми Антиох рассчитывал опрокинуть неприятельский строй, навели страх на собственное его войско. (6) А оснащены они были так: у каждой по ту и другую стороны дышла от ваги торчали выдвинутые на десять локтей острия наподобие рогов. (7) Они пронзали все, что попадалось на пути. На концах ваги закреплены были по два длинных серпа, один наравне с нею, а другой, нижний, – с наклоном к земле: первый предназначен был резать все, что сбоку, а второй – доставать до упавших и подбиравшихся снизу. И на осях колес с обеих сторон было по два серпа разнонаправленных, таким же способом укрепленных. (8) Вот так были снаряжены эти колесницы, запрягаемые четверней. Как говорилось выше, царь поставил их на переднем крае, ведь, если бы они стояли среди рядов или сзади, их пришлось бы гнать через строй своих. (9) Все это видел Эвмен, который знал, насколько в бою этот род оружия бывает опасен для самих его обладателей, если противник, не начиная правильного сражения, станет пугать коней. И вот Эвмен приказал критским лучникам, пращникам и метателям дротиков вместе с несколькими турмами конницы выдвинуться вперед, причем не сомкнутым строем, но рассыпавшись как можно шире – и разом со всех сторон пустить свои стрелы и дротики. (10) Словно буря обрушилась вдруг на коней. Израненные летящими отовсюду стрелами и перепуганные нестройными воплями, они, будто разнуздавшись, помчались куда попало, не разбирая дороги. (11) Но и легковооруженные воины, и ловкие пращники, и быстроногие критяне мгновенно увернулись от них, а конники, с криком бросившиеся вослед колесницам, добавили страху коням и верблюдам, которые тоже были испуганы, а тут еще крик был громко подхвачен многолюдной толпой.

(12) Так колесницы были прогнаны с поля между двумя стоявшими друг против друга войсками. И только по удалении их, ставших никчемным посмешищем, с обеих сторон дан был знак к правильному сражению и противники бросились друг на друга.

42. (1) Впрочем, бездельное приключение вскоре оказалось причиной настоящего поражения – испуг и смятение распространились от колесниц и на стоявшие близко вспомогательные отряды, которые и разбежались, лишившись прикрытия, подставив под удар все остальные войска вплоть до конников-катафрактов. (2) А когда римская конница напала на них, никем не поддерживаемых, то они не выдержали даже и первого ее натиска: часть их бежала, а прочих настигли из-за тяжести их облачения и оружия. (3) Тут все левое крыло оказалось опрокинуто, а после того, как смяты были и вспомогательные отряды, стоявшие между конницей и так называемыми фалангитами, смятение перекинулось и на середину строя. (4) Ряды фаланги нарушились, а использовать длиннейшие копья, которые именуются у македонян сариссами93, стало невозможным из-за того, что противника загораживали свои. Легионы напали на замешавшихся, забрасывая их дротиками и копьями. (5) Даже слоны, расставленные через определенные промежутки, не напугали римских воинов, которые еще в африканских войнах научились и тому, как уклоняться от этих чудовищ, и тому, как поражать их сбоку копьем или, подобравшись поближе, перерубать мечом сухожилия. (6) Уже почти вся середина строя врагов была сокрушена лобовым ударом, а вспомогательные отряды, обойденные с тыла, подвергались истреблению – и тут римляне узнали, что на другом фланге их солдаты бегут, а почти что от самого лагеря стали слышны крики поддавшихся страху. (7) А дело было так: Антиох, находясь на правом крыле, заметил, что там у римлян нет никого в запасе, кроме четырех турм конницы – река представлялась надежной защитой. Однако, когда эти конники захотели соединиться со своими, берег оказался без прикрытия. Сюда-то и ударил Антиох, используя вспомогательные части и тяжелую конницу. (8) Удар был не только лобовым, римлян уже теснили и сбоку – ведь фланг оказался обойден у реки. Сперва обратились в бегство всадники, а затем и ближайшие к ним пехотинцы. Все они опрометью бросились к лагерю.

43. (1) Лагерем командовал военный трибун Марк Эмилий, сын Марка Лепида, в недалеком будущем великий понтифик94. (2) Увидев, что римляне бегут, он со всем отрядом охраны кинулся им навстречу, требуя, чтобы они сначала остановились, а затем возвращались в бой. Эмилий бранил их за трусость и позорное бегство, (3) затем пригрозил им гибелью, если они в ослеплении не подчинятся приказу, и наконец дал своим знак убивать тех, кто бежит впереди, а следующих за ними, грозя оружием и нанося раны, поворачивать на врага. (4) Тут больший страх одержал верх над меньшим – зажатые с обеих сторон, бежавшие сначала остановились, а потом сами вернулись в сражение; и Эмилий со своим отрядом (при нем было две тысячи храбрецов) смело заступил дорогу неудержимо наступавшему царю.

(5) Аттал, брат Эвмена, сражавшийся на правом крыле и первым же натиском опрокинувший левый фланг неприятеля, заметил бегство солдат на другом крыле и замешательство вокруг римского лагеря. С двумя сотнями всадников и он поспешил на выручку, успев как раз вовремя. (6) Когда Антиох убедился, что те, кого он видел лишь со спины, возобновляют сражение, что к ним от лагеря и из войска приближаются массы неприятеля, он поворотил коня и пустился в бегство. (7) Таким образом, победив на обоих флангах, через груды трупов, наваленные в середине поля (где пали царские отборные воины, которых удерживали от бегства и храбрость, и тяжесть вооружения), римляне шли дальше – грабить вражеский лагерь. (8) Вперед всех Эвменова конница, а за ней и другие конники по всему полю преследовали неприятеля, убивая тех замешкавшихся, которых удавалось догнать. (9) Но еще губительнее для бегущих, смешавшихся с колесницами, слонами, верблюдами, оказалась их собственная толпа – в беспорядке и давке, словно слепые, они наталкивались друг на друга и гибли под ногами страшилищ. (10) Ужасное избиение, еще большее, чем в бою, произошло также и в лагере: дело в том, что отряд, оставленный для его защиты, пополнился бежавшими с поля битвы в начале сражения и, положившись на их многочисленность, оказал упорное сопротивление перед валом. (11) Так что римляне, рассчитывавшие захватить лагерь с первого натиска, были остановлены и в воротах, и у вала, а когда наконец туда прорвались, разъяренные, учинили жесточайшую резню.

44. (1) Рассказывают, что в тот день было перебито до пятидесяти тысяч пехотинцев и три тысячи всадников, живыми захвачены тысяча четыреста человек и пятнадцать слонов с погонщиками. (2) У римлян было немало раненых, погибло не более трехсот пехотинцев, двадцать четыре всадника и еще двадцать пять человек из войска Эвмена.

(3) В тот день победители разграбили вражеский лагерь и с большою добычей вернулись в свой. На следующий день снимали доспехи с убитых и собирали пленных. (4) Послы из Тиатиры и Магнесии у Сипила пришли сдать эти города. (5) Антиох бежал с несколькими сопровождавшими, но многих еще подобрал по пути и с небольшим отрядом вооруженных к середине ночи добрался до Сард. (6) Оттуда, узнав, что его сын Селевк и некоторые из друзей отправились в Апамею, он и сам в четвертую стражу с женой и дочерью поспешил туда же. (7) Охрана Сард была поручена Ксенону, а над Лидией поставлен Тимон. Но ни горожане, ни воины, что были в крепости, не обратили на них внимания и в полном согласии отправили послов к консулу.

45. (1) Примерно тогда же от Тралл, и от Магнесии, что на Меандре, и от Эфеса пришли послы, чтобы сдать города. (2) Поликсенид, узнав о битве, оставил Эфес и доплыл с флотом до Ликийских Патар. Опасаясь дозора родосских кораблей, стоявших тогда у Мегисты, он высадился на берег и с немногими спутниками пешком отправился в Сирию. (3) Города Азии вверяли себя милости консула и владычеству народа римского. Консул был уже в Сардах. Туда же из Элатии прибыл и Публий Сципион, как только он почувствовал себя в силах перенести тяготы путешествия.