Сочинения
вернуться

Поплавский Борис Юлианович
Шрифт:
2
Как лязгает на холоде зубами Огромный лакированный мотор! А в нем, едва переводя губами, Богач жует надушенный платок. Шагают храбро лысые скелеты, На них висят, как раки, ордена. А в небе белом, белизной жилета, Стоят часы — пузатая луна. Блестит театр золотом сусальным, Ревут актеры, тыча к потолку, А в воздухе, как кобель колоссальный, Оркестр лает на кота-толпу. И все клубится ядовитым дымом, И все течет, как страшные духи, И лишь во мгле, толсты и невредимы, Орут в больших цилиндрах петухи. Сжимаются как челюсти подъезды И ширятся дома как животы, И к каждому развязно по приезду Подходит смерть и говорит на ты. О нет, не надо, закатись, умри, Отравленная молодость на даче! Туши, приятель, елки, фонари, Лови коньки, уничтожай задачи. О, разорвите памяти билет На представленье акробатки в цирке, Которую песок, глухой атлет, Сломал в руках, как вазочку иль циркуль.

Учитель

Кто твой учитель пенья? Тот, кто идет по кругу. Где ты его увидел? На границе вечных снегов. Почему ты его не разбудишь? Потому что он бы умер. Почему ты о нем не плачешь? Потому что он это я.

Был страшный холод

Был страшный холод, трескались деревья. Снаружи сердце перестало биться. Луна стояла на краю деревни, Лучом пытаясь обогреть темницы. Все было тихо, фабрики стояли, Трамваи шли, обледенев до мачты, Лишь вдалеке, на страшном расстояньи Дышал экспресс у черной водокачки. Все было мне знакомо в темном доме, Изобретатели трудились у воронок, И спал, сраженный неземной истомой, В гусарском кителе больной орленок.

Стихотворения, не вошедшие в книги

«Скоро выйдет солнце голубое…»

«Скоро выйдет солнце голубое». «Почему же, детка, голубое?» «Так!» Тихо розы расцветали на обоях. Спал воздушный шар на высотах. Дети были целый день на пляже, Поздно вечером вернулись в город. Под зонтами в синих экипажах Укатили все обедать в горы. Это лето было всё в закатах, Всё в предчувствии миров иных. Ночью пела синяя Геката, Днём грустило солнце с вышины. На вершину мира восходили Улыбаясь умирать часы, Голубые сны-автомобили У прибрежной пели полосы. За окном сияла водяная Синяя стена, песок и флаги. На шезлонге девочка больная Склеивала домик из бумаги. «Этот домик, он зачем?» «Для кошки». «Нет, возьму его с собой на небо. Буду там медведицу в окошко Я кормить с ладони чёрным хлебом». «Ну, а это что за поезд в поле? С ватным дымом он куда идёт?» «Папа, папа, уж отходит поезд И весна меня в окно зовёт». Папа вышел. Гавань флот покинул. Хлопал парус тента. С моря дуло. Тихо на бок голову откинув Меж игрушек девочка заснула. Странный ангел появился с моря, На кривых колесах поезд ожил И над белым паровозом в горы Поднялся дымок на винт похожий. Девочка вошла в вагон картонный, Мир сиял ей флагами, годами. И отельный старичок садовник Подлетел к её окну с цветами. Поезд тронул. От балкона в вечность Полетела вслед ему оса. Кто-то странный подойдя навстречу В лоб поцеловал её отца.

1929

«Мы ручей спросили чей ты…»

Мы ручей спросили чей ты Я ничей Я ручей огня и смерти И ночей А в ручье купались черти Сто очей Из ручья луна светила Плыли льды И весну рука схватила Из воды Та весна на ветке пела Тра-ла-ла Оглянуться не успела Умерла А за ней святое солнце В воду в ад Как влюблённый из оконца За глаза Но в ручей Христос ныряет Рыба-кит Бредень к небу поднимают Рыбаки Невод к небу поднимает Нас с тобой Там влюблённый обнимается С весной В нём луна поёт качаясь Как оса Солнце блещет возвращаясь В небеса

Покушение с негодными средствами

Ж.К.

Распускаются розы тумана Голубые цветы на холме И как дымы костров Авраама Всходит фабрик дыханье к зиме Спит бульвар под оранжевым светом Розоватое солнце зашло Сердце зло обожжённое летом Утонувшее счастье нашло Стынет воздух и медленно меркнет Уж скользят ветровые ужи На стене католической церкви Курят трубки святые мужи В этот час белый город точёный Покидает мадонна одна Слышен голос трубы золочёной Из мотора где едет она Сквозь туман молодому Розини Машет ангел сердец молодых Подхожу: в голубом лимузине Вижу даму в мехах голубых Но прозрачно запели цилиндры Шины с рокотом взяли разбег И с мадонной как мёртвый Макс Линдер Полетел молодой человек А кругом возмущались стихии И лиловая пери гроза Низвергала потоки лихие Мы качались как стрекоза Сон шофера хлестал по лицу и Заметал бездорожье небес (А на месяце синем гарцуя Отдавал приказания бес) Зеленели волшебные воды Где айсберги стоят, короли Океанские сны пароходы Все в огнях, погружались вдали Из воды возникали вулканы Извергая малиновый дым Алюминиевые великаны Дирижабли ложились на льды Буря звёзды носила в тумане Что звенели как колокол губ И спешили с кладбищ меломаны Труп актёра и женщины труп Петухи хохотали из мрака Голоса утопающих дев Прокажённые с крыши барака Ядовитые руки воздев И мадонна кричала от страха Но напрасно: мы валимся, мы Головой ударяем о плаху О асфальтные стены тюрьмы Мы в гробах одиночных и точных Где бесцельно воркует дыханье Мы в рубашках смирительных ночью Перестукиваемся стихами

«Перечисляю буквы я до ша…»

Перечисляю буквы я до ша Немногие средь них инициалы Бесцветны вечера и зори алы Одна привыкла ты встречать душа Сколь часто принимала не дыша Ты взоров жён летящие кинжалы Но что для тех мучительное жало Кто смерти не боится бердыша И ты как прежде нищая горда Когда мечтаний светлая орда Уничтожала скудные посевы Но высохла кровавая бурда Земля светла под снегом и тверда Случайных ран давно закрыты зевы

1924

«Я вам пишу из голубого Симферополя…»

Я вам пишу из голубого Симферополя, Потому что теперь никогда не увижу. Осыпаются листья картонных тополей На аллеях сознанья изорванных книжек Когда на фоне дребезжащей темноты Зажгутся полисы бессмысленных видений, Галлюцинации разинутые рты Заулыбаются на каждом блике тени. Всех найдете на осеннем тротуаре, Только больше с каждым лишним годом. Глаза голодные мечтой о самоваре <С> в нем опрокинутым дешевеньким комодом.

«Копает землю остроносый год…»

Копает землю остроносый год Но червяки среди земли какие Смотри собрались улицы в поход Держа ружьё как черенок от кия Смотрю как над рекою страх и млад Обедают. Смотрю на лошадей На чайную посуду площадей Садится вечер как больной солдат Оно неведомо чрез улицу летит И перестало. Возвращаюсь к ночи И целый день белесых бород клочья Срезает небо и опять растит