— Где ты нашел этого человека? — спросил граф зуава.

— В трюме, рядом с кочегаркой. Как только он там не изжарился!

Лицо графа омрачилось, Монте-Кристо был поражен величавой осанкой незнакомца, заставляющей забыть о его лохмотьях.

— Кто ты такой? — спросил он.

Ответа не последовало, очевидно, незнакомец не понял вопроса.

Граф повторил эту фразу на арабском языке, стоящий перед ним человек вздрогнул и униженно ответил:

— Я бедный человек.

— Каким образом ты проник на корабль?

Араб молчал, но в глазах его сверкнула молния. Монте-Кристо не сводил с него глаз; он старался что-либо прочесть на неподвижном лице араба и скоро понял, что имеет дело с хитрым обманщиком. Кем был этот незнакомец и с какой целью проник он на корабль?

Или он действительно беден и, не имея средств, забрался на яхту, чтобы вернуться на родину, или же он — шпион?

Граф не мог разрешить этих вопросов. Незнакомец был и оставался для него загадкой, и он не знал, как поступить с ним.

— Ты был во Франции? — спросил он внезапно араба.— Как ты туда попал?

— На корабле под флагом твоей нации.

— Давно это было?

— Горе тому, кто считает дни и часы!

— Почему ты не обратился ко мне? Может быть, ты боялся, что я не возьму тебя на корабль?

Араб покачал головой с неподражаемым величием.

— Неужели я должен был просить? — презрительно спросил он.

— Что будет с тобой, если я велю высадить тебя в лодку?

— Аллах велик!

Кукушка сжал кулаки: он знал арабский, и из слов незнакомца инстинктивно понял, что видит перед собой врага. Он охотно выбросил бы араба за борт и даже подошел к нему, но Монте-Кристо, догадавшись о его намерении, остановил зуава.

— Ступай,— обратился он к незнакомцу.— Отдавшись в мои руки, ты поступил неблагоразумно, тем не менее я не нарушу правил гостеприимства. Будь здесь как у себя дома, и пока эта яхта моя собственность, никто не тронет тебя пальцем. Ступай!

Затем граф сказал зуаву:

— Этот человек — мой гость… помни это!

Араб поблагодарил графа по обычаю своей родины, то есть приложил руку ко лбу и стал подниматься по лестнице.

— Еще один вопрос,— крикнул ему вслед граф.— Как твое имя?

— Мальдар.

— Ты сказал, что ты беден, между тем твое имя означает богатство.

— Человек, хранимый аллахом, всегда богат,— глухим голосом возразил араб.

— Ну, ты у меня берегись,— пробормотал Кукушка.— Как есть, настоящий висельник!

Вернувшись домой, Клари предложила гувернантке немедленно приготовить все к отъезду.

Г-жа Караман неохотно повиновалась: путешествие в «страну обезьян», как она называла Алжир, казалось ей безумством, но для неповиновения у нее не было ни духу, ни времени. Клари хлопотала за десятерых, и в четвертом часу утра вещи были уложены и все было готово к отъезду.

Затем Клари позвала грума.

— Джон,— сказала она,— прикажите заложить дорожную карету.

— Слушаюсь, миледи.

— Распорядитесь, чтобы на верх кареты были поставлены все сундуки и чемоданы.

— Слушаюсь, миледи.

— Мы уезжаем из Марселя.

— Слушаюсь, миледи.

— Кучер вернется с каретой домой, но вы поедете с нами.

— Слушаюсь, миледи.

— Мы едем в Алжир, немедленно приготовьтесь к отъезду.

— Слушаюсь, миледи.

Если бы Клари сказала Джону, что они едут на Луну, он и тогда ответил бы: «Слушаюсь, миледи», просить объяснений он не привык.

Минут пять спустя карета стояла у подъезда, и прислуга стала выносить чемоданы.

— Итак, мы в самом деле едем в Алжир,— со вздохом сказала гувернантка.— Напрасно я уступила вашему капризу, Клари… Подумайте только, что будет, если с вами случится несчастье? Во-первых, я не переживу удара, потому что люблю вас, как родную дочь, а во-вторых, что я тогда скажу вашему батюшке, какой я дам ему отчет? — Дорогая моя,— возразила Клари,— в ваших словах очень много участия ко мне, но очень мало логики. Если я погибну, и вы, как сейчас сказали, этого не переживете, то будете избавлены от ответственности перед моим отцом.