Сохранить плановый принцип сталинских времен в чистом виде не выходит, без каждодневной расстрельной угрозы великого вождя все рушится просто на глазах. Что проку в коммунистических идеях? Делить справедливо научились, но нечего. Чтоб убедиться достаточно зайти в магазин или на рынок. Двадцать мирных лет прошло, но великолепия, которым встречал Елисеевский до революции нет и в помине. А цены! Отец Алексея Николаевича, токарь-отпиловщик завода «Лесснер», получал 150 рублей в месяц, а любимый маленьким Алешей шоколад «Жорж Борман» стоил три копейки.

Косыгин лучше других видел глубину пропасти, на краю которой балансировал СССР. Диктатура пролетариата породила чудо индустриализации 30-50-х годов, но стояло оно на ограблении крестьянства. Как по ресурсам, зерну, мясу, так и людям, которые и подняли советскую промышленность на невиданную высоту и выстояли в войне. Теперь деревня иссякла, нужен иной, новый источник роста.

Тяжелая промышленность боле-менее движется на пинках Кириленко и безумном впрыске ресурсов. С этим ничего нельзя поделать, без ракет и атомного оружия СССР уязвим. При этом производство ТНП катится под откос, да так, что с цеховиками ЦК боится бороться всерьез. Без их спекуляций и незаконного производства жизнь людей станет совсем тоскливой.

Еще недавно как основной вариант экономической реформы рассматривалось серьезное улучшение планирования внедрением ЭВМ по Глушкову. Да что говорить, в начале 60-х он сам загорелся этой идеей, казавшейся особенно реальной в свете разработки ЦСУ СССР отчетного межотраслевого баланса по 83-м отраслям в 59-ом. Но реальные предложения апологетов кибернетики не обрадовали, скорее напугали. Чутьем старого хозяйственника Косыгин видел, что ничем, кроме грандиозного и дорогого провала проект ОГАС закончиться не может. Рассказ пришельца только подтвердил обоснованность этих догадок.

Спасением казался компромиссный путь, уже более-менее рассчитанный и готовый к утверждению на сентябрьском Пленуме ЦК. Но выяснилось, что он оказался дорогой благих намерений, ведущих в ад. Еще и волнения в Чехословакии накатывают, ведь предупреждал же Дубчека, что запутается он в своих реформах, не помогло. Попаданец говорил, что СЭВ разделился после этого на четкие периоды «до» и «после». Прав, паразит, пути назад после танков на улицах Праги не будет.

Что остается? Были, как без них, робкие предложения разделить секторы, отдать артельщикам-кооператорам все обувные мастерские, шашлычные, и прочие мелкие услуги. Потом, постепенно, производство несущественных товаров, кустарные промыслы и все подобное.

Для тяжелой индустрии сохранить прежний сталинский план плюс ОГАС, или как ее теперь можно будет назвать. Интуиция немолодого человека громко кричала - это сползание не остановится, частный сектор, как водоворот, будет затягивать в себя отрасль за отраслью. Потому что так проще. И где-то на дне сознания Косыгина, встретившего Революцию смышленым подростком, билась мысль - наконец-то…

Но как? Как вводить очередной НЭП на 50-м году советской власти? Только предложить подобное на Президиуме, и можно головы лишиться. Упертые неосталинисты разорвут в клочки, разнесут в пыль своей любимой непобедимой теорией. Кстати, один из них сейчас слева сидит! Что характерно, за день про учение Маркса ни разу не вспомнил. Так зачем откладывать?

–  А ты, Саша, сильно изменился за последнее время.
– Задумчиво начал Косыгин, повернув голову в сторону собеседника.

–  Неужели так заметно?
– Обрадованный прекращением затянувшейся паузы, начал Шелепин и невесело пошутил, - иногда кажется, что его было бы лучше сразу ликвидировать.

–  Мда, такую реформу загубил, аж «косыгинскую». Пошел в утиль труд трех лет.

–  Сам бы рад многого не слышать, но пренебречь такими сведениями преступно.

–  Кто еще в курсе этого… - Алексей Николаевич покрутил кистью руки в воздухе подыскивая нужное слово, - дорожного происшествия?

–  Полностью только Володя Семичастный.

–  И как долго собираетесь скрывать это от товарищей?

–  Нужна определенность в… Позиции ЦК по данному вопросу… Ситуация очень необычная.

–  Чтож, это разумно.

Опять повисла пауза. Косыгин отдал инициативу собеседнику, и теперь, откинувшись на спинку дивана, боковым зрением наблюдал, как тот будет выкручиваться. Вспомнилось, как из-за Ленинградского дела оказался в опале Сталина, и каждодневно ожидал ареста. Тогда пронесло, но вот мужа двоюродной сестры Клавы, первого секретаря Ленинградского обкома, расстреляли в 50-ом. Его супруга пошла по этапу. И он, член Политбюро ЦК ВКП(б) ничем не смог помочь.

–  Пока понятно лишь одно. Допустить загнивание партии нельзя!
– Пафосно начал Шелепин. Но, заглянув во внимательные глаза Косыгина, резко сбавил, - еще не поздно.

–  Задача… Леню вы в покое теперь не оставите, - со скептическим выражением лица продолжил Алексей Николаевич, - любыми средствами.

–  Мы не заговорщики, - возмутился Шелепин, - такая авантюра недопустима.

–  Устроите большой тарарам в ЦК, или сразу на съезде?
– Премьер чуть наклонил голову, - выставив Петра как доказательство?