Шрифт:
Старик захохотал:
– Купи очки, дед! Я ее сын!
Он распахнул дверь. Из квартиры его осветило, и стало ясно, что он действительно не старик, а мужчина лет под пятьдесят, просто выглядит очень плохо.
– Извините, конечно... – тихо сказал Хали-Гали. – Мы с одного села, так я вот хотел... Извините....
– А ты чего приходил-то? – вдруг заинтересовался Голубев-сын.
– Я? Да так... Я вот удочку купил...
– Похвастаться, что ли, хотел? Ну, народ! Ха! – Голубев хотел было закрыть дверь, но тут в его мутной голове родилась идея. Оглядев удочку, он спросил:
– Дорогая?
– Тыща пятьсот с лишним.
– Ого! – Голубев убежал и тут же вернулся, напялив на майку рубашку. – Тогда пошли!
– Куда?
– Так обмыть же надо покупочку!
– Оно может быть... Только на обмыть один обмылок остался. Девять рублей с полтиной.
Голубев заметно огорчился, но в полное уныние не впал.
– Ничего! Я тебе такое место покажу: сто грамм за четыре рубля, за восемь – полный стакан, и закуску еще дадут!
– Это где ж тут фонтан такой бьет? – усомнился Хали-Гали.
– Не фонтан, а приличное место. Рядом, два шага всего! Пошли! Просто прекрасное место!
Прекрасное место оказалось действительно рядом и представляло собой шинок. Шинок – это такой, говоря откровенно, шалман, где страждущим продают разбавленный спирт. По дешевке, потому что хозяевам он обходится еще дешевле.
В грязной большой комнате двое клиентов спали в углу, обнявшись. Третий, полуинтеллигентного вида, сидел за столом, покрытым рваной и грязной клеенкой. Обрадовавшись новым людям, он поднял стакан и провозгласил:
– За вас, господа! Потому что все равны перед Богом и... перед этой вот мерзостью!
Из другой комнаты вышел хозяин, мужчина с большим толстым животом, что-то жующий, хмурый.
– Деньги принес? – спросил он Голубева. – Ты мне двенадцать рублей должен! В долг не дам!
Голубев молча выкатил глаза, а потом скосил их на Хали-Гали: дескать, клиента привел, не до разборок! Хозяин намек понял и участливо обратился к Хали-Гали:
– Что, опохмелиться хочешь, дед?
– С чего опохмеляться, я еще не пил! – Хали-Гали выгреб из кармана мелочь. – На все!
Хозяин хмыкнул, подбросил мелочь на ладони и, не считая, сразу понял, сколько там. Принес большую бутыль и налил в один из стоящих на столе стаканов. Рядом положил кусок хлеба с килькой:
– Угощайся!
Хали-Гали, заметив жадный взгляд Голубева, отлил ему половину.
Тот схватил, кивнул наскоро, желая этим движением здоровья и благодаря, и махом выпил. После мигнул хозяину, вышел с ним в другую комнату и что-то там ему забормотал. Хозяин выглянул, осмотрел Хали-Гали, удочку.
– И ценник есть, я видел! – шептал Голубев. – Тыща пятьсот семьдесят! За тыщу сдать можно! Но сотню мне! Беру по совести, мог бы больше!
– Кто тебе больше даст? – ответил хозяин. И пошел к Хали-Гали, который уже выпил и вдумчиво кусал бутерброд.
– Добавим, дедушка?
– Не на что!
– Ничего, я угощаю!
И хозяин щедрой рукой налил полный стакан.
– Ох, не надо бы, захмелею! – сказал Хали-Гали, но рука сама подняла стакан.
Он маленькими глотками вытянул питье до дна. Выпрямился, набрал воздуха в грудь. А выдохнуть не сумел. И повалился на пол. Хозяин на всякий случай пошарил в карманах пиджака. Ничего не нашел, кроме тщательно свернутой облигации. Развернул ее, сплюнул, скомкал и бросил на пол.
– Бери его! – велел он Голубеву. – Сейчас вытащим куда подальше. Ну, ты, помоги! – позвал он полуинтеллигента. Тот, видимо, был из бывших юристов, потому что сказал:
– Соучастие в заведомом сокрытии следов и признаков преступления, совершаемое по сговору, за вознаграждение или без него, будучи...
– Стакан получишь, будучи!
Интеллигент взял Хали-Гали за ноги и стал помогать Голубеву, продолжая размышлять вслух:
– Веками в России интеллигенция и народ были разобщены, но наконец их соединила круговая порука общенационального воровства, беззакония и нравственного нигилизма!
– Шевелись!
– Ты шевелись, Володь, ты давай бери чего-нибудь! – сказал Колька Володьке. Они находились в отделе электроники самого большого в Полынске универмага.