Шрифт:
А хозяин тем временем посмотрел в комнату, где вопросительно стояла молодая неопрятная женщина и прислушивалась к разговору. Он незаметно сделал ей пальцем какой-то круговой знак. Она кивнула и пошла к телефону. Набрала номер и что-то тихо сказала в трубку.
А Володька вскипел.
– Не хнычь, дед! – сказал он. – Еще унижаться перед этим дерьмом! – И медленно стал приближаться к хозяину. – Так. Гони удочку, быстро! Иначе фейс попорчу!
– Вы что хотите сказать, молодой человек? – отступал от него хозяин. – Хотите сказать, что мы тут людей грабим?
– А то нет? Думаешь, не знаю, как это называется? Притон это называется!
– Да неужели? – поразился хозяин, паскудно улыбаясь. И вдруг согласился: – А ведь точно, притон! Так вы бы и выпили, если охота. А если не охота, – повысил он голос, – пошли отсюда, не пугайте посетителей! У нас тут скандалы запрещены!
– А я скандалить не буду! – тоже заулыбался Володька и взял табуретку за ножку. – Я тебе просто предлагаю. Или несешь удочку – или я тебе все стекла здесь расхреначу! Быстро! Меня там в машине люди ждут! – припугнул он на всякий случай.
В машине ждал Колька, вынув джинсы из пакета и всё пытаясь понять, подойдут они Даше или не подойдут.
Он увидел, как мимо проехала милицейская машина, как выскочили милиционеры с дубинками и помчались в подворотню. И через несколько минут вернулись, волоча безропотного Хали-Гали и упирающегося Володьку.
– Гады! Коррупция! Мафия! – кричал Володька.
А потом завопил, не глядя в сторону Кольки, чтобы милиционеры не поняли:
– Коля, езжай домой, вези Кравцова сюда! Быстро!
Пока милиционеры оглядывались, ища сообщника, «уазик» отчалил от тротуара и набрал скорость. Может, там был тот неизвестный, к кому обращался задержанный, может, нет. Милиционеры не стали тратить время на погоню и проверку.
А Колька за полчаса домчался до Анисовки и ворвался в дом Кравцова с криком:
– Павел Сергеевич, наших взяли!
– Кого? За что? Где?
– Хали-Гали и Володьку! В Полынске! Поедемте, пожалуйста!
Кравцов торопливо надел форму. Пистолет решил не брать. Поискал удостоверение, которое куда-то выложил, но не нашел. А оно, между прочим, лежало на самом видном месте, на столе. Но перед тем как вбежал Колька, Кравцов рассматривал чью-то фотографию. Торопливо положил ее, накрыв удостоверение и не заметив этого.
В машине Колька рассказал то, что видел. Проезжая мимо своего дома, остановился.
– Сейчас, на минутку домой забегу!
Он вбежал, положил перед Дашей пакеты с купленными для ребенка продуктами и сказал торопливо:
– Даш, я заехал, чтобы ты не беспокоилась. Вот, все купил. А мне еще съездить надо.
– Куда это? – недоверчиво спросила Даша.
– В райцентр обратно, с Кравцовым, вон, в машине сидит! У Володьки неприятность, выручать надо!
– А ты-то при чем? Выручатель нашелся! Дома останешься, нечего! – Даша встала в двери и посмотрела на Кольку строго. Очень строго. Обычно одного этого взгляда хватало, чтобы призвать к порядку мятущегося мужа.
– Ты чего это? – возмутился Колька. – Я же по делу, а не просто так!
Даша поняла, что придется применить безошибочный прием:
– Коля, ты меня знаешь? – спросила она.
– Знаю! А ты меня не очень, я смотрю! – выкрикнул Колька с необыкновенной смелостью. – Я сказал – надо, значит – надо! И все! А ну, пусти!
И Даша посторонилась от такого твердого мужского напора. Даша вдруг поняла: действительно надо. Даша укоризненно покачала головой вслед Кольке, но на губах ее почему-то появилась ну просто явно одобрительная улыбка. Вот и пойми после этого женщин...
Колька вскочил в машину, и они с Кравцовым поехали в Полынск.
Они поехали в Полынск и приехали, и Колька остановил машину напротив той самой подворотни.
– Тут они были. Потом менты подъехали! – Колька глянул на Кравцова и поправился: – В смысле – милиция. И забрали. Почему, за что – непонятно.
– Ладно, пойду посмотрю.
Кравцов прошел через подворотню, оказался во дворе. Стоял, осматривался. Тут дверь на втором этаже распахнулась и чья-то рука вытолкнула на лестницу человека асоциального вида и состояния. Человек споткнулся, упал, покатился вниз по лестнице. И там, похоже, собирался и заснуть. Но поднял голову, огляделся, увидел, что лежит на ходу, и это ему показалось неприлично. Он отполз под лестницу и там уже окончательно упал лицом в землю, обессилев от своего благородства.