Шрифт:
Андрей Ильич возмутился:
– Может, ему еще премию дать за то, что он вообще на работу выходит? Или за то, что он не зарезал никого? За то вообще, что он человек?
– Утрируете, Андрей Ильич. А если без шуток, за то, что человек остается человеком, я бы тоже премию давал. Не так это просто в наше время! – рассудил Юлюкин.
Лев Ильич задумался.
– Нет, резон в этом есть. Попробовать можно – в качестве эксперимента. Но только с одним че– ловеком! В это время Желтяков вошел в администрацию.
И вскоре вышел, совершенно растерянный.
Желтяков вышел растерянный, пересчитывая в руках деньги и оглядываясь.
И очень скоро Куропатов, зайдя к Мурзину, рассказывал:
– Слыхал? Желтякову премию выдали. Не только за работу, а за то, что пить и курить бросил. И с женой не лается. Чудеса!
Мурзин ничуть не поразился:
– Никаких чудес, в Японии это давно освоили: некурящие у них получают больше. И сколько дали?
– Он говорит: пятьсот. Врет, наверно.
– Думаешь, меньше?
– Думаю, больше. Он сбавил, чтобы я у него взаймы не попросил. А я и не собирался!
...
– Тыщу рублей, как одну копейку! – пересказывал Ваучер Акупации ту же самую новость, но уже с другими подробностями. – На, говорят, Желтяков, за то, что ведешь правильный образ жизни! А будешь если и впредь, то еще тыщу дадим!
...
– Три, я тебе говорю, своими ушами слышала! – говорила Даша Клюева мужу Кольке.
– Ты там была, что ли?
– Желтякова Клюквиной рассказывала, хвасталась, она врать не будет.
– Она-то как раз и будет! – отмахнулся Колька и закурил при этом. И увидел, что Даша смотрит на него слишком внимательно. – Даже и не думай! – сказал он и, переводя тему в другую плоскость, спросил:
– Ты считаешь, всем будут давать?
...
– Конечно, не всем! – уверяла женщин в магазине Микишина. – А по итогам месяца. По пять тысяч, кто семейный, и по три, кто сам по себе.
– Ты маханула! Такие деньги – ни за что? – изумилась Савичева.
Наталья Сурикова не согласилась:
– Почему это ни за что? Если бы мой Василий бросил бы пить, я бы сама ему премию дала. Только с каких шишей, вот вопрос!
– Женщины, не радуйтесь! – урезонила Шура Курина. – Это знаете, как будет? Как вон в телевизоре, где люди на острове живут. Мучаются все, а получает кто-то один!
– Но ведь получает же! – воскликнула Наталья.
...
Это, вроде того, марафон такой, – делился мыслями Савичев. – Как это... Гонка на выживаемость.
– Ты сравнил! – сказал Микишин. – Это же что на самом деле? Вроде того, материальный стимул к нормальной жизни. Работать, не пить и тому подобное. От этого не умирают.
– Кто как, – вздохнул Савичев. – Главное: не верю я, что за это деньги дадут.
– Но Желтякову-то дали! Вопрос другой – как они это будут учитывать?
...
– А учитывать будут просто, – объясняла всезнающая Синицына зашедшей в гости Любе Кублаковой. – Что сами увидят, что люди скажут. Потом ты подумай: этот вот Нестеров, психиатр, он для чего тут? Сеанс второй не проводит, как обещал, а всё чего-то ходит, смотрит, с людьми разговаривает. Они его наняли для контроля! А потом соберутся и будут решать.
– Не верится что-то. Сплетни это всё!
Синицына обиделась:
– Я сплетни пересказывать не буду! И кому знать, если не мне, если я... если тоже на контроле состою?!
Она брякнула это ради легкого хвастовства. Но, брякнув, тут же в это поверила. Так оно в жизни и бывает.
– Правда, что ли? – удивилась Кублакова.
– Стану я врать! Сказали: посматривай, Зоя Павловна, а потом доложишь! А еще в этой комиссии, кроме начальства...
...
– Нестеров, значит, Синицына от ветеранов труда и... Вадик вроде, – пересказывала Люба Сущевой.
– Вадик-то почему?
– А он не местный теперь, студент, лицо незаинтересованное. Он, наверно, будет по молодежи.