Марфа громко всхлипнула, по ее щеке поползла прозрачная капля. Ермолова определенно пыталась разжалобить цербера, но тот оказался устойчив к ее хныканью. Марфа опять всхлипнула, из другого глаза выкатилась вторая слеза. Поверьте, даже злобный Минотавр мог расчувствоваться, глядя на нее, а Игорь вдруг спросил:

– А она не ржавеет? Если вы плачете, на щеках или лбу рыжие пятна не проступают?

Катя села на корточки и залилась хохотом, Михаил Степанович крякнул, Марфа медленно набирала воздух в легкие, а я быстро спросила:

– Когда дядя Миша миновал металлоискатель, тот пискнул, но ты ничего ему не сказал.

– У него оранжевый пропуск, – пояснил Игорь, – бейдж круче пикалки. Даже если человек звенит, то, показав пласткарту, он имеет право на вход. Такова инструкция.

– Марфа тоже имеет такое удостоверение, – обрадовалась я и выудила из кармана прямоугольник цвета апельсина.

– Почему оно находится у вас? – бдительно поинтересовался охранник.

Я потупилась.

– Ермолова звезда, ей по статусу не положено думать о такой ерунде, как пластиковые карточки, пропуска и прочее. Для этого существуют специально обученные люди вроде меня! Марфа, разрешите показать ваш вип‑документ секьюрити?

– Сделайте одолжение, дружочек, – царственно кивнула Ермолова.

Я помахала перед носом парня своим бейджем.

– Ну, теперь как?

– Можете проследовать в нужном направлении, – разрешил Игорь.

– Ну спасибо, – прошипела Марфа и, гордо задрав голову, пошла по коридору.

Длинная галерея сделала резкий поворот, я потеряла Ермолову на секунду из вида и тут же услышала вопль:

– Мама!

Ноги сами собой рванули на крик, и я буквально налетела на актрису, которая стояла возле здоровенной железной фигуры в латах и с алебардой в руке.

– Фу, черт, идиот железный! – в сердцах воскликнул несшийся следом Михаил Степанович. – Откуда он здесь взялся? Еще днем не было.

– Рыцаря на премьеру спектакля Георгий Яковлев подарил, – объяснил Игорь, который покинул пост и стоял вместе с нами. – Филипп Леонидович велел его пока тут поставить, временно.

– Не лучшее место, – скривился Михаил Степанович, – людей пугать.

– Фу, – выдохнула Марфа, – я думала, он живой, дикое страшилище.

Игорь хихикнул.

– Тока урода поставили, как Леонид Филиппович на него наскочил. Тоже перепугался, прямо странным стал, лицо у него закаменело! Я шум услышал, побежал посмотреть, гляжу, алебарда у чучела выпала и латы свалились. Я их на место не сразу поставил, пока пыхтел, Леонид ушел, а когда вернулся, мимо молча прошел, видно, ему рыцарь совсем не понравился.

– Покажите человека, которого он в восторг приведет, – выдохнула Катя, – а ведь, наверное, дорогой сувенирчик.

– Георгий Яковлев дешевку не подарит, – хмыкнул Игорь и ушел на свой пост.

Дом, в котором жил Филипп Леонидович, оказался огромен. Через пять минут я перестала в нем ориентироваться. Коридоры, лестницы, зал с расписным потолком и золоченой лепниной, напольные вазы, библиотека, ряд дверей из красного дерева, окна‑витрины, галерея с картинами… Мне показалось или на табличках под полотнами мелькали фамилии Репина, Айвазовского, Рокотова и других великих русских художников? А одна из статуй, скромно стоявшая в нише, до боли напоминала скульптуру Родена.

Любая дорога имеет обыкновение заканчиваться, мы в конце концов забрели в менее шикарную часть здания. Шелковые персидские ковры на полах сменили скромные паласы, двери стали уже, исчезли многочисленные безделушки.

– Сюда, – обрадованно воскликнул наш провожатый и распахнул последнюю дверь в коридоре.

Свет в помещении зажегся автоматически.

– О‑о‑о! – выдохнули Марфа и Катя.

– Шмотки, – простонала через мгновение Ермолова.

– Вещички, – молитвенно промолвила Франк, – сумочки!

– Обувь! – зашлась в экстазе Марфа. – Вау! Жилетики!

– Пальтишки! – подпрыгнула Екатерина.

– Берите, что хотите, – царственно разрешил Михаил Степанович, – выбирайте, не стесняясь.

Актрисы ринулись к стойкам, плотно увешанным вешалками.

– Платья новые, – закричала Марфа, – с неоторванными ярлыками!

– Сапоги никогда не надеванные, – вторила ей Франк, – а сколько можно взять?

– Хоть все, – пожал плечами дядя Миша, – нам их девать некуда.

– Не верю, – прошептала Франк, – это сон! Сейчас проснусь, а ничего нет!

– Все надо померить! – засуетилась Марфа. – Так, мне мешает сумочка!

Ермолова приподняла пышный волан, драпирующий ее узкие бедра. Я увидела, что он прикрывает клатч. Марфа сделала быстрое движение, сумочка оказалась у нее в руках.

– Оригинальное решение, – вырвалось у меня.

Актриса снисходительно улыбнулась.

– Модельер Мартин Серджелло – мастер на хитрые штучки. Клатч – необходимая деталь вечернего туалета, но неудобная. На плечо его не повесить, приходится держать в руке. Ни поесть, ни попить, ни потанцевать от души не удастся. Оставлять сумочку на столе не советую, мигом сопрут.