— Я и не…

Артиллерийский снаряд, попавши в крышу соседнего дома, заглушил его ответ, и белое облако пыли закрыло его от глаз товарищей.

— Коля… Колька! — с опаскою окликнул Сергей.

— …Я и не выпускаю их даром! — послышался запальчивый ответ.

Выстрелы грохотали повсюду. Где-то далеко на фланге послышалось «ура», ближе… ближе, и покатилось по всем цепям. Красные наступали. К полудню ни в городе, ни за городом уже никого не было. — Разбитые банды убегали, красные их преследовали.

И верные своей партизанской тактике, григорьевцы дробились и распылялись между более мелкими шайками, наводнявшими Украину.

Однажды перед рассветом, рассыпавшись в цепь, отряд курсантов осторожно охватывал деревушку, в которой крепко спали перепившиеся бандиты.

Не доходя с полверсты, цепь залегла, а первая рота, отделившись, пошла небольшой лощиной в обход. Ни разговоров, ни топота. Вот уже в предрассветной мгле показались белые мазанки, и рота беззвучно, чуть не ползком, переменив направление, залегла поперек дороги.

— Тише! — вполголоса проговорил, взглянув на часы, командир взвода. — Сейчас наши будут наступать. Замрите, и огонь только по свистку.

Прошло десять долгих минут.

— Скорее бы!

— Успеешь, Николай, — шепотом ответил Сергей, — куда ты всегда торопишься… Слышишь?

Еще бы не слыхать! Частый тревожный набат с колокольни, потом загрохотавшие выстрелы, и через несколько минут, — конский топот в панике мчавшихся на них бандитов.

Резкий свисток пронизал воздух, и меткий внезапный огонь сделал свое дело. Видно было, как по зелени восходящих хлебов уносились стремительно кучки потрепанной банды.

Деревню охватили. Следовало думать, что захваченные врасплох не все успели убежать, а попрятались тут же, в деревне.

Взошло солнце. Обыск дал хорошие результаты: через полчаса трех человек уже вели к штабу, около церкви.

— Чья банда? — спросил у одного из них комиссар.

— Горленко! — ответил хмуро, не поднимая глаз, здоровый лохматый детина.

Их заперли в крепкую деревянную баню и поставили часового.

Курсанты разбрелись по хатам и с жадностью закусывали хлебом, молоком и салом.

— Хозяин! — спросил Владимир, — есть у тебя деготь?

— Зачем тебе? — удивился Сергей.

— Сапоги истрескались.

— А пошукай, дэсь було у двори трошки, — ответил нехотя старик, но сам не пошел, очевидно опасаясь оставить избу на солдат.

— Пошукай. Вот чёртов старик, где у него тут пошукаешь, — ворчал Владимир, очутившийся на дворе богатого мужика. — Сколько барахла разного навалено. Разве только вон там в углу, — пробормотал он, заметивши под навесом, позади каких-то сломанных ящиков, корзинок и повозок, небольшой бочонок. Но дегтя в бочонке не оказалось, и он хотел уже вылезать, как взгляд его упал на маленький блестящий предмет, валяющийся на полу. Он нагнулся и поднял самый обыкновенный, изогнутый в виде буквы «Г» разрывной капсюль от русской гранаты.

Владимир внимательно и подозрительно осмотрелся. Он заметил под снопом, прислоненной к стене конопли, кольцо от небольшой дверки.

«Ага»! — подумал он и, осторожно выбравшись, быстро побежал к своим.

— Что-то подозрительно! — согласились товарищи, и, захвативши винтовки, отправились во двор.

Они растаскали хлам в стороны, откинули сноп и распахнули небольшую дверку, должно быть от бывшего курятника.

— Эй, кто там?! Выходи!..

Молчание.

— Может быть там никого и нет, — проговорил Николай и, наклонивши винтовку, заглянул в темноту.

Раз!.. два!.. три!.. бахнули один за другим револьверные выстрелы, и из двери стремительно бросилась черная фигура.

Владимир ударил прикладом по голове, а Сергей крепко схватил за руки. Николай же, покачнувшись, неуверенно ухватился за край телеги и, не удержавшись, упал, — он был ранен.

На выстрелы со всех сторон сбежались курсанты. Бандита связали, а Николая осторожно перенесли в избу.

Пойманный нагло смотрел на окружающих. Когда вывернули его карманы, то в них нашли письмо, приказ и желто-голубой значок. — Это был офицер, прежний штабс-капитан, а теперешний атаман, — Горленко.

Николай был тяжело ранен. Пришел фельдшер и установил, что пуля пробила верхушку правого легкого и засела где-то возле лопатки.

…И когда у каменной стены церковной ограды перед отделением курсантов, хмуро опустив головы, встали четыре человека, Сергей холодно и твердо произнес слова роковой команды…

А на другой день, после трехнедельного скитания, эшелон быстро уносил их домой — в Киев.

Запыленные, загоревшие, с маршем прошли возвратившиеся курсанты по городу.

Встреча была устроена торжественная. Даже начальник курсов пробормотал несколько приветственных слов, поздравляя их с благополучным возвращением.