– Ваши бумаги, гражданин путешественник, – коротко потребовал офицер.

Видаль протянул документ. Офицер некоторое время изучал его; затем прочитал вслух: «Пропуск гражданину Дюнуайе, следующему с чрезвычайным поручением от Национального конвента в сопровождении жены и сек shy;ретаря». Он просмотрел нижеследующее подробное опи shy;сание путников и бросил взгляд на Видаля, сопоставляя слова и действительность. Потом заглянул в экипаж.

– А где ваш секретарь, гражданин? – поинтересовался он.

– Он в последний момент обнаружил, что Республике требуется его присутствие в Париже, – ответил Видаль. – И, поскольку мое дело не терпит отлагательств, как сами видите, я не мог найти замену для него.

– Отлично, – сказал офицер и вернул пропуск. – Проезжай! – крикнул он извозчику и отсалютовал тому, кого считал представителем нации. – Доброго пути, граж shy;данин, – сказал он и сделал шаг назад, когда экипаж покатил к выезду из Парижа.

– Твой секретарь? – спросила Анжель. – Кого он имел в виду?

– Конечно же, Сейрака. Поскольку дело обернулось таким образом, было нетрудно включить в документ и его. Я счел, что мы должны довести до конца его спасение. Раз уж мне представилась возможность сделать это, не причиняя вреда тебе. Я намеревался увезти его с нами в Голландию. Но, поскольку вместо этого он выбрал путешествие в повозке на Гревскую площадь [31], не стоит расточать по этому поводу сожаления.

Извозчик, глубоко заинтригованный событиями этого вечера, решил, что наконец-то нашел ответ на возникшие у него вопросы. Он взглянул на звезды, и ему показалось, что одна из них подмигнула. Он совершенно серьезно подмигнул ей в ответ.

«Теперь все ясно, – сказал он самому себе, – эта республиканская вдова быстро утешилась».