Кеплер швырнул деньги на стол.

— Пойдемте читать!

Компания двинулась к выходу. В толпе Маргарет незаметно приблизилась к Иммельману и шепнула:

— Тебе вряд ли будет интересно.

Иммельман склонился над ней:

— Сначала достанут тебя, но ты ведь не существуешь, поскольку исчезло твое свидетельство о рождении. Однако есть люди, вроде меня, которые могут припомнить, что такая-то существовала. Но очень скоро их свидетельства тоже исчезнут, и они перестанут существовать.

Протискиваясь между двумя потными завсегдатаями, один из которых нарядился в меховую жилетку, Маргарет спросила своего спутника:

— Ты полагаешь, что изрек сейчас нечто осмысленное?

— Дай-ка я пройду вперед — вдруг тебе понадобится кто-нибудь высокий.

— Высокий?

— Весьма скоро ты сильно влипнешь, детка.

Устало моргая глазами, Портерфилд бросил лист на стол.

— А у профессора Донахью было разрешение на реализацию особого плана в случае непредвиденных обстоятельств?

Заместитель директора, выразительно подняв брови, пожал плечами, не сдвигая при этом искусно подогнанных плечиков синего пиджака.

— Насколько я понимаю, на такой случай у него имелись альтернативы. Эти исследования были положены в основание пирамиды, поэтому все препятствия на его пути устранялись.

— А Моррисон знал о планах по Мексике?

— Сомневаюсь. Разве что на теоретической стадии.

Портерфилд застыл, нажимая пальцами на глазные яблоки. Затем он отнял руки от лица, холодно и настороженно глядя на заместителя. Тот молчал, рассматривая комнату, как будто видел ее впервые. Наконец, блуждающий взгляд остановился на Портерфилде с дружеским выражением.

— А знаете, Бен, есть у нас кое-какие планы. Вообще планы есть всегда и на все. Сказать вам, что представляли собой планы по Мексике, когда я оставил прежнюю работу, чтобы прийти сюда? Один из них — высадка морского десанта Вудро Вильсона в Веракрус. Черт возьми, однажды это сработало — так они рассуждали.

— Значит, вы с директором решили…

— Вовсе нет, — скромно отмахнулся заместитель. — Я был лишь одним из многих, кто советовал Компании действовать, чтобы в одно прекрасное утро не обнаружить, что русские завладели крупнейшими месторождениями нефти в Восточном полушарии или выпустили в Мексиканский залив все береговые нефтяные скважины. — Он забарабанил пальцами по столу. — Помните, какая была тогда ситуация? К 1961 году все государства, кроме Мексики, уже разорвали отношения с Кубой.

— Ладно. Сейчас этот план или же его часть — в руках иностранных террористов. И прошло уже два дня. Что дальше?

— Именно это директор и хочет сообщить через вас. Это промах, я не отрицаю. Наша команда стоит на своих позициях, и профессор Донахью упускает мяч. Настал ваш черед вступить в игру.

— Что было предпринято, чтобы вывезти людей, которые могли засветиться?

— Кажется, пара начальников поддалась панике и начала сворачивать сети, но мы отменили их приказы, даже вернули нескольких слабонервных прямо из аэропортов.

— Почему?

— Почему? — улыбнулся заместитель. — Бен, черт возьми, вы старый конь, провели много лет в разных странах Латинской Америки, и вы никогда ниоткуда не бежали. Если мы вытащим оттуда каждого, кто упомянут в отчетах Донахью, то потеряем половину людей в пяти-шести странах и развалим собственные сети. А ведь большинство наших людей — даже не американцы. Куда их девать? Если мы даже намекнем, что эти бумаги существуют, они тут же выдадут себя попыткой сбежать.

— Немедленно выводите их.

— Что?

— Выводите их, — грозно повторил Портерфилд. — Если мы вернем бумаги, то успеем послать всех обратно. Но на данный момент ясно, что легко мы их не заполучим.

— Бен, это невозможно. Это единственное, чего мы не можем сделать. Ведь потом потребуются годы, чтобы возродить с трудом созданные точки опоры.

Руки Портерфилда метнулись через стол и схватились за галстук заместителя. Пальцы погладили нежный шелк, как будто их хозяин приценивался к вещи. Раздался тихий внятный голос: