— А короче можно? — не выдержал наконец Шукарев.

— Можно. — Радько откровенно рассмеялся. — Извините великодушно, Юрий Захарович, за то, что утомил вас. Приступаю к делу. Четыре дня назад Валерию Васильевичу, я имею в виду Николаева, вашего начальника штаба, сделали в госпитале операцию. Разрезали, посмотрели и вновь зашили. Сплошные метастазы. Он не жилец, сами понимаете. Эрго: [3] вам нужен новый начальник штаба.

— А чего тут думать? Логинов, — с готовностью выпалил Шукарев. — Опыт командования лодкой большой, академию закончил. И вообще, он уже полгода как за Николаева рулит. Так что другой кандидатуры не вижу.

— Вот и мы у себя в кадрах флота посоветовались и тоже пришли к такому мнению. Итак, Логинов. А на его место кого?

Конечно же, Шукарев знал, что у кадровиков их соединения есть план перемещения, знал, что в этом плане первым на замещение должности командира подводной лодки значится Березин, знал, что с этим планом хорошо знаком Радько. Все знал, но с ответом не торопился. Он тихо надеялся: а вдруг флотское начальство предложит кого-нибудь другого? Однако чуда не произошло. Радько, так и не дождавшись ответа комбрига, предложил Березина сам. Шукарев грузно поднялся из-за стола, молча прошелся по кабинету, остановился у карты морского театра, поскреб что-то на ней ногтем и, не оборачиваясь к Радько, спросил:

— А нельзя ли его, Валентин Иванович, куда-нибудь в науку? А? Там бы он ой как пригодился! А на место Логинова я подобрал бы человека потрезвей мозгами… Мало ли у нас еще старпомов хороших имеется?

На лице Радько застыло недоумение, даже глаза его за толстыми линзами очков обрели округлость. Так озадачил его своим ответом Шукарев.

— Простите, Юрий Захарович, я что-то, видимо, недопонимаю… Но вы же сами аттестовали Березина на должность командира корабля… Причем дали ему блестящую характеристику.

— А чего тут понимать? — Шукарев резко развернулся и этакой всесокрушающей глыбиной двинулся на Радько. Тому даже стало страшновато от такого напора. — Березин закончил командирские классы, закончил академию, служит исправно. Что я ему должен писать? Что он в командиры не годится? Никто меня не поймет. А он мне — во! — Шукарев яростно полоснул ребром ладони по горлу, а потом ткнул себя кулаком в живот. — И во! В печенках сидит! И это он пока еще в старпомах ходит! А что будет, когда командиром станет?

Недоумение так и не покинуло лица Радько:

— Простите, но я пока так и не понял: чем же он плох? С кем бы я ни говорил, все его хвалят: толковый, скромный, умный, знающий…

— А-а-а, умный… Знаешь, как в Одессе говорят? Это ты в Москве умный, а у нас, в Одессе, ты еле-еле дурак. Фантазер он, а не умный. Все с какими-то причудами, блажью. — В запале Шукарев и не заметил, как перешел с Радько на «ты». — Знаешь, чего мне стоит этот академик со своими типовыми моделями боя, исследованием операций и прочей чепухой? Вот пример. В прошлом году осенью Логинов в отпуске был, лодкой за него командовал твой Березин. Я его обеспечивал в море. Стреляли по крейсеру. Командир крейсера малость прохлопал и по дурости подставил нам борт. Чего лучшего-то издать? «Стреляй», — говорю, а Березин мне отвечает: «Товарищ комбриг, это нетипично…» Тоже мне, нетипично. На войне все типично. Пришлось приказать. Стрельнул, все торпеды всадил в цель. Пять баллов! Радоваться должен был бы, а он мне месяца три на каждом совещании доказывал, что эта оценка незаслуженная. Договорился, что-де он не хочет строить свое показное благополучие на чужих ошибках. Ну пришлось ему… на место указать. Знаешь, что он мне заявил? — Шукарев так надавил на слово «мне», что Радько невольно улыбнулся. — Знаешь? «Не согнете. Я за карьеру, но за карьеру с прямым позвоночником». Понял? Вот тебе и весь Березин в этом. Умный человек своему комбригу так не ответит.

Знал бы Шукарев, что каждым своим словом он укрепляет Радько в его решении назначить вместо Логинова командиром лодки строптивца Березина… Радько импонировала независимость и человеческая нестандартность Березина. Он всегда инстинктивно тянулся к людям рисковым, напористым, вольнодумным. Им он внутренне завидовал, преклонялся перед ними.

До поры, до времени Радько не замечал своей заурядности, был вполне доволен собой. Однако, дожив до сорока лет, он, как это часто происходит с людьми интеллигентными и духовно честными, сумел критически посмотреть на самого себя и понять, что природа создала его человеком, что называется, среднеарифметическим. Со школьной скамьи учеба ему давалась легко, но он ни разу не блеснул своими знаниями. Его не отталкивали женщины, но и не увлекались им, ни одна из них не опалила его жаром страсти. Его не раз включали в сборные команды по боксу, баскетболу, лыжам, но если он заболевал, то его совершенно безболезненно заменяли другим. И этого никто не замечал. Дослужившись до командира лодки, он все делал, как и остальные командиры, не хуже, но и не лучше. И поэтому, когда он ушел в отдел кадров флота, в бригаде не опечалились потерей.

Когда в нем наступило прозрение, он не озлобился, не завял душой. Наоборот, став кадровиком и встретив людей думающих, ярких, гордых, он старался помочь им, поддержать их. Одним из них оказался Березин. Поэтому Радько не без легкого злорадства подсунул Шукареву «ежа», сообщив, что отдел кадров флота решил учесть великолепную аттестацию, которую тот дал Березину, и назначить его командиром подводной лодки «С-274».

Шукарев сокрушенно помотал головой.

— Ну и ну… Унтер-офицерская вдова сама себя высекла…. Написал на свою шею. — Он хотел было рассказать о сегодняшнем случае с гюйсом, в котором винил одного Березина, но потом подумал, что негоже ему, комбригу, опускаться до таких мелочей. — И ничего нельзя изменить, Валентин Иванович?

— Ничего. Правда, Березин должен пройти еще один экзамен.

— Какой? — встрепенулся обнадеженно Шукарев.

— Завтра логиновская лодка уходит на отработку преодоления противолодочного рубежа. Мы предложили одну идею. Ее поддержал и Георгий Сергеевич.

— А это кто такой? — спросил Шукарев. Он не любил идей, спущенных сверху. Радько удивленно поднял брови, вслед за ними на лоб начали вскарабкиваться и очки.

— Как это, кто такой? Начальник штаба флота.

— Так бы и сказал — начштаба флота… А то Георгий Сергеевич. Тоже мне, приятель. Мне положено знать начальство по званию и по фамилии. — Неподдельное удивление Радько задело Шукарева, и он зло подумал: «Ишь ты, моль кабинетная, Георгий Сергеевич…», а вслух буркнул: — Что за идея?