8. Если противник наступает колоннами, по нему можно бить спереди. Выгодно также атаковать его вкось, и особенно с ударом во фланг и с тыла. Моральное воздействие тыльного огня по войсковому соединению потрясающе; и самые лучшие солдаты, как правило, обращаются от него в бегство. Прекрасный маневр Нея на Прейтиц у Бауцена (Баутцена) был нейтрализован несколькими орудиями артиллерии Клейста, которая ударила во фланг его колоннам, остановила их и заставила маршала отклониться от прекрасного направления, по которому он следовал. Несколько пушек легкой артиллерии, брошенные, несмотря ни на что, во фланг противнику, могут дать самые важные результаты, намного превосходящие связанные с этим риски.

9. У батарей всегда должна быть поддержка пехоты или кавалерии и особенно на флангах. Бывают случаи, что от этого правила отступают. Ваграм – наиболее примечательный из них.

10. Очень важно, чтобы артиллеристы, когда им угрожает кавалерия, сохраняли хладнокровие. Им следует сначала стрелять ядрами, потом снарядами, затем картечью как можно дольше. Пехоте поддержки следует в этом случае образовать поблизости каре, чтобы укрыть лошадей и, если необходимо, артиллеристов. Когда пехота выстроена за орудиями, большие каре значительных размеров, чтобы вмещать в себя столько, сколько они могут охватить, будут наилучшими. Но когда пехота на флангах, меньшие каре лучше. Ракетные батареи также могут быть очень эффективными для того, чтобы напугать лошадей.

11. Когда пехота угрожает артиллерии, последней следует продолжать вести огонь до последнего момента, следя за тем, чтобы не открывать огонь слишком рано. Артиллеристы всегда могут укрыться от атаки пехоты, если батарее оказывается надлежащая поддержка. Это случай взаимодействия трех родов войск, потому что, если пехота противника будет приведена в замешательство артиллерией, совместная атака на нее кавалерии и пехоты приведет к ее уничтожению.

12. Количественное соотношение артиллерии разнится в различных войнах. Наполеон покорил Италию в 1800 году с сорока или пятьюдесятью орудиями, в то время как в 1812 году он вторгся в Россию с тысячью хорошо оснащенных орудий и проиграл. Эти факты показывают, что любое жесткое правило по данному предмету неприемлемо. Обычно допускаются три орудия на тысячу бойцов, но это допущение будет зависеть от обстоятельств.

Относительное соотношение тяжелой и легкой артиллерии также различается в широком диапазоне. Большая ошибка иметь слишком много тяжелой артиллерии, мобильность которой будет значительно меньше, чем мобильность артиллерии более легких калибров. Наглядный пример того, насколько важно иметь на вооружении сильную артиллерию, был дан Наполеону в битве при Прейсиш-Эйлау в 1807 году. Сильное опустошение в рядах его войск от множества русских пушек открыло ему глаза на необходимость увеличения числа своих собственных орудий. С поразительной энергичностью он задействовал прусские арсеналы, а также те, что находились вдоль Рейна и даже в Меце (Лотарингия, Франция), чтобы увеличить число своих орудий и отлить новые, что позволило ему использовать захваченные до этого боеприпасы. За три месяца Наполеон удвоил количество боевой техники и личного состава в своей артиллерии на расстоянии в тысячу миль от своих границ – подвиг, которому нет равных в анналах военной истории.

13. Одним из вернейших средств использования артиллерии с наибольшим преимуществом состоит в том, чтобы поручить командовать ею генералу, который является одновременно хорошим стратегом и тактиком. Этому командующему следует дать полномочия распоряжаться не только артиллерией резерва, но и половиной орудий, приданных различным армейским корпусами или дивизиям. Он также должен советоваться с командующим всей армией в отношении момента и места сосредоточения массы его артиллерии для того, чтобы внести наибольший вклад в успешный исход дня. Таким образом, командующий артиллерией никогда не должен брать на себя всю ответственность за концентрацию своей артиллерии без предварительных приказов от главнокомандующего генерала.

Чтобы завершить это резюме надлежащим образом, мне следует обратиться к совместному применению трех армий, но я ограничен в этом необходимостью рассматривать огромное разнообразие вопросов, если буду пытаться вдаваться в подробности всех операций, которые всплывут в связи со следованием общим правилам, выведенным для каждого рода войск.

Некоторые авторы (главным образом немецкие) рассматривали этот предмет во всех подробностях. Их труды ценны в основном потому, что они состоят по большей части из множества примеров, взятых из действительных второстепенных боевых действий последних войн. Эти примеры должны занять место правил, поскольку опыт показывает, что непреложные правила по данному предмету не могут быть выведены. Нужно ли говорить о том, что командующий войсковым объединением, состоящим из трех армий, должен применять их так, чтобы они пользовались взаимной поддержкой и оказывали друг другу содействие. Но попытка предписать для такого командующего специальный порядок действий в каждом случае, который может возникнуть, когда такие случаи могут бесконечно различаться, завела бы его в непроходимый лабиринт инструкций. Поскольку цель этого резюме и его ограничения не позволяют мне пускаться в обсуждения таких деталей, я могу лишь отослать своих читателей к лучшим работам, где такие случаи прописаны подробно.

Я сказал все, что мог сказать, когда советовал, чтобы различные рода войск занимали позиции в соответствии с характером местности, с видимостью цели и предполагаемых замыслов противника. Они также должны применяться одновременно таким способом, какой лучше всего для них подходит, обращая внимание на то, чтобы дать им возможность оказывать друг другу взаимную поддержку. Тщательное изучение событий предыдущих войн, и особенно опыт военных операций, дает офицеру верное представление по этим вопросам и возможность применить в нужное время и в нужном месте свои знания об особенностях трех родов войск – как по отдельности, так и совместно.

Я вынужден перечислить главные факты, которые могут считаться существенными в войне. Война в ее совокупности – не наука, а искусство. Стратегия (в особенности) действительно может регулироваться строгими законами, отражающими соответствующие точные науки, но это неверно в отношении войны, рассматриваемой в целом. Среди прочего могут быть упомянуты бои, которые часто не имеют ничего общего с научными комбинациями, но могут стать концентрированным проявлением ярких личных качеств и вдохновения и тысячи других вещей, часто являющихся регулируемыми элементами. Страсть, которая возбуждает массы, вступающие в столкновение, боевые качества этих масс, энергия и талант их командиров, более или менее воинственный дух наций и эпох – одним словом, все, что может быть названо поэзией и метафизикой войны, – будет иметь постоянное влияние на ее результаты [45] .