– Не верю.

– Хорошо. Посмотри фотографии и убедись в этом сам.

Положив перед Жаном альбом с фотографиями, я поцеловала его в щёку и понеслась к соседке.

Поднявшись на нужный этаж, я нажала кнопку звонка и посмотрела на раскрасневшуюся Валентину, которая, по всей вероятности, с трудом дошла до коридора, чтобы открыть мне дверь.

– Возьмите. Пусть он пока побудет у вас. – Я протянула женщине тонометр, но она его не взяла и отрицательно замотала головой.

– Ничего не передавай через порог. Плохая примета. Войди в квартиру.

Женщина завела меня в спальню и прилегла на кровать.

– Что-то мне совсем худо. Такое ощущение, что сейчас умру.

– Вы вся красная.

– У меня давление, наверное, под двести. Давай я померю.

– Конечно. Я вам его оставляю.

– Мне стыдно, что я постоянно прошу его у тебя, а у самой всё не хватает времени его купить.

– Да ерунда это всё. Извините. Я пойду, а то меня мой француз ждёт.

– Приехал всё-таки.

– Приехал, – радостно кивнула я.

– Дождалась. Любит, значит. Счастливая ты. Может, и меня с каким французом познакомишь. Если, конечно, не умру раньше времени. В последнее время моё здоровье оставляет желать лучшего.

– Да что вы такое говорите? Вы ещё молодая, красивая. Вам жить да жизни радоваться.

– Что-то я никакой радости от жизни не испытываю. Ни замуж не смогла выйти, ни детей нарожать. В старости даже стакан воды принести некому будет. Не хочу одинокую старость. Старость, знаешь, как быстро приходит. Даже не успеешь оглянуться, а она тут как тут, проклятая. Сначала ты понимаешь, что эта юбка становится для тебя слишком короткой и откровенной, этот вырез уже тебе не идёт, потому что в него никто не заглянет с интересом, а будут смотреть только с усмешкой. После постоянных неудач и разочарований в личной жизни ты приходишь к мнению, что самые хорошие мужчины уже давно на кладбище.

– Валентина, что это на вас нашло? Совсем расхворались. Вам ещё рано рассуждать о старости и уж тем более о кладбище. Вы прекрасно выглядите. Да когда вы идёте по улице, на вас оглядываются молоденькие мальчишки. Вам грех жаловаться.

– Ага, и все эти молоденькие мальчишки хотят не моего тела, не моей любви, а хотят пожить за мой счёт. Ты знаешь, я стала старой не столько внешне, сколько изнутри.

– Как это?

– У меня состарилась душа, и я ничего не могу с этим поделать. Посиди со мной пару минут, я только померю давление.

– Валентина, меня же ждут.

– Только пару минут.

Я села на краешек кровати и, посмотрев на ещё больше раскрасневшуюся женщину, осторожно спросила:

– А может, вам «скорую» вызвать? У вас такой вид, будто…

– Будто я сейчас умру, – докончила мою фразу Валентина.

– Вы действительно не очень хорошо выглядите.

Наклонившись, чтобы посмотреть на стрелку тонометра, я ощутила запах перегара. Только теперь до меня дошло, что женщина изрядно выпила и её состояние обусловлено чересчур большой дозой алкоголя.

– Валентина, а может, вам нужно поспать? Вы много выпили.

– Откуда ты знаешь? – смутилась женщина.

– Запах.

– Сто восемьдесят на сто. – Валентина положила рядом с собой тонометр и откинулась на подушку.

– Это очень большое давление. Его надо бы сбить.

– Перед глазами всё плывёт.

– Так, может, всё-таки «скорую»?

– Я не хочу «скорую». Посиди со мной ещё пару минут.

– Но только если пару… – нерешительно ответила я и представила Жана, который одиноко сидит в квартире и листает альбом с фотографиями.

– А ты была во Франции?

– Да.

– И как там Париж?

– Он потрясающий, этот город любви. Мне до сих пор не верится в то, что я там была, это как сказка, как сон.

– Я тоже хочу побывать в Париже.

– Так обязательно слетайте, если, конечно, средства позволят. Вы не пожалеете. Вы просто влюбитесь в этот город, и это будет любовь с первого взгляда.

– А твой француз живёт в замке?

– Почему? Нет. Он женат и живёт со своей семьёй. Я не была у него дома и не испытываю по этому поводу ни малейшего сожаления. В Париже мы жили в дорогом отеле. В номере был настоящий камин. Тогда мне действительно казалось, что я живу во дворце. Там было всё стилизовано под старину. Думаю, что за тот номер он заплатил приличные деньги. В отеле останавливается дорогая публика. Вечером, за ужином, мы слушали фортепьянную музыку и пили отменное французское вино. А что касается того, богат он или нет… У него нет миллионов, дворцов и лимузинов. Он совершенно обычный француз, работающий в крупной компании. Что ещё я могу сказать про него – он очень много работает, его ценят и уважают.

– Да кому нужно это уважение. С деньгами-то у него как? Он тебе помогает? Он спонсор или альфонс?

– Ну то, что не альфонс, совершенно точно. – Это сравнение вызвало на моём лице улыбку.

– Это радует, а то у нас своих альфонсов полно. Ещё не хватало, чтобы на наши харчи французские дармоеды наседали. Значит, он спонсор.

– Да и не спонсор он вовсе. Он же меня не содержит. Просто оплатил мне поездку во Францию, покупает цветы и подарки. По вашим суждениям, все мужчины делятся ровно на две категории, это спонсоры и альфонсы. Для меня это не так.