Шрифт:
Василий замер со спущенными штанами, не решаясь делать то, за чем сюда пришел.
Почти сразу перезвонили. Мужской голос с елейно-участливой интонацией говорил как по писаному:
– Мы окажем помощь в организации проведения похорон, поможем организовать панихиду в лучших траурных залах, отпевание в любом храме, в том числе и в храме Христа Спасителя, поминальную трапезу в любом районе Москвы. Наши консультанты в кратчайшие сроки помогут вам связаться со всеми необходимыми ритуальными службами и организациями, занятыми в сфере похоронных услуг. Обеспечат точной и исчерпывающей информацией о качестве и ценах на ритуальные услуги…
Громкая струя забилась об унитаз. Не заглушила официальный текст, не помешала говорившему.
По имейлу пришлют вопросник.
Василий нажал на рычаг. Водопад. Но и ему не смыть дошедший наконец до ума смысл известия.
Может, ошибка?
Откуда они узнали?
Агент терпеливо уверил, что они пользуются надежными источниками. И в обмен на согласие сотрудничать именно с его агентством описал аварию, дал адрес морга, в котором утром будет официальное опознание, назначил дату похорон.
Лели больше нет… Как это?
Опыт был. Мама не проснулась восьмого октября восемьдесят восьмого. Отец впал в прострацию, и первокурсник Василий трое суток постигал особенности ухода из жизни в советскую эпоху. Чтобы добиться нужного результата – подхоронить маму к ее родителям на Троекуровском, – ему пришлось заморозить свое горе. А когда на поминках оно оттаяло, уже потеряло часть своей разрушительной силы.
Теперь же никаких хлопот. От родственника покойной потребовалось только ответить на множество ритуальных вопросов, выбрать в Лелином шкафу лучшую одежду для ее последнего выхода в свет и дождаться послезавтрашних похорон.
Ждать…
Только не бездействие.
Судорожные ночные звонки не могли, конечно, спасти Лелю, но зато получилось восстановить последний час ее жизни…
Какая-то стерва из этих, окормленных Нестором, настучала бедняжке, что у их общего гуру появилась новая приближенная. Настолько близкая, что он возил ее в Черногорию, на паломничество христиан экуменического толка. И что через час они возвращаются. Якобы вдвоем.
Как же Лелька рвалась на ту гору… Бедная моя, бедная Лелечка… Нестор не взял ее с собой ни в одну поездку. Никуда. А без его одобрения… Не решилась даже присоединиться к общей группе.
А я-то сам? Не было б проклятой «букашки», Леля не смогла бы помчаться в Шереметьево… Подарил жене гильотину.
Винить только себя – прямая дорога к самоубийству. Инстинкт самосохранения сработал, и весь копящийся гнев Василий направил на Нестора. Он, он в ответе за ту, которую приручил…
Чудом узнал, где сейчас же найти негодяя. Включил радио, чтобы не оставаться наедине с таким депрессивным человеком – и отчаявшимся, и злобным одновременно. С самим собой.
«В следующем часе вы услышите интервью с известным гуманитарием, специалистом по духовным практикам Нестором, который редко снисходит до средств массовой информации. Наш корреспондент договорился встретиться с ним на выставке Веры Васильчиковой в галерее «Ривендж». Вскоре мы узнаем, удалось ли…»
И вот теперь опять ждать…
8
Конечно, Нестор еще с порога заметил знакомую блондинистую голову на сутуловатых плечах. Тогда, в ресторане понял, что осанка Лелиного мужа деформирована скорее пренебрежением к физической стороне бытия, чем постепенной сдачей властных позиций.
Власть… Над чем? Над кем?
Не важно, как там у Василия с карьерой, но гораздо существеннее то, что человек сам рулит своей жизнью.
Непризрачная, неотменяемая власть…
Острый глаз опытного охотника за всеми сюрпризами, преподносимыми как конкретными человеками, так и абстрактной судьбой, всегда помогал Нестору схватить суть того, что происходит вокруг.
Перед тем как войти в Атлантический океан возле своего дома-дачи, он всегда смотрел расписание приливов-отливов, босой ногой пробовал температуру, оценивал высоту и силу волны.
Людское сборище, от двух и больше – тоже стихия, в которой можно и нужно правильно себя вести. Действовать результативно для своих жизненных целей. Самому следить за накалом страстей, управлять ими. Поэтому он и отказывался от телохранителей, сколько их ни навязывало ему заботливое окружение.
Помощнички… Лучше бы сами поменьше болтали! Кто-то же растрепал, где он сегодня будет…
Подумал так и усмехнулся: бесплодный ход мысли. Вини самого себя. Сам еще можешь поднапрячься и учесть ошибку, а люди… Их трудно, даже невозможно контролировать. Особенно тех, кто предан до самозабвения.
Ладно, об охране надо хотя бы подумать, а пока хорошо бы оттянуть столкновение. Может, охолонет вдовец… Жаль, конечно, и его, и Лелю, но я-то тут при чем?
Почти не напрягаясь, Нестор обратил в свою веру (точнее сказать – веру в себя) радиожурналистку, ответил на все вопросы, слишком ожиданные. Заскучал. Особенно когда она отключилась от прямого эфира, расслабилась и начала исповедоваться, то есть рассказывать типичную историю невезучей дурнушки.