И все-таки.

Если пробежаться в обеденный перерыв по лабораториям и порасспросить, просто поинтересоваться как бы между прочим, то… Младшие научные сотрудники пожмут плечами, сошлются на неотложные дела и тотчас стукнут кому следует: появился некто подозрительный, интересуется, вынюхивает. Вечно укуренный завлаб почешет искусственную плешь, вытравленную кислотой, и, закашлявшись, выдаст монолог из спецтерминов, мол, понимайте как хотите, у меня сиеста. А к Самому Главному Боссу вас не пустят. Самого Главного Босса силиконовым бюстом закроет секретарша, задние конечности которой произрастают из затылочной кости. И взвод охраны кинется обнимать вас, вежливо жать руку и нежно укладывать на пол. Охрана ведь всегда отличается тактичным отношением к шпионам. Так что не беспокойтесь, бродите по лабораториям Технопарка, приставайте к ученым, отвлекайте их от работы и выведывайте секреты.

«Плодородие ПОМЗ-2М» – тяжело придумать более неприглядное название для проекта, рассчитанного на десятки лет и миллиарды евро ассигнований. Да-да, миллиарды. Налогоплательщики не обеднеют из-за лишнего процента в подоходном налоге. В конце концов, это ради их же безопасности, враг не дремлет!

А с названием проекта получилось до смешного по-человечески, то есть глупо.

Основатель шарашки, он же выдумщик теории квазиреальностей, академик Оймикадо впадал в ярость, если кто-нибудь вмешивался в деятельность его затрапезного НИИ, впоследствии трансформировавшегося в солидного бюджетного монстра. Особо раздражали его военные, совавшие свои пятнистые носы в каждую щелку. Законспирированные соглядатаи, тотальный видеоконтроль (даже в кабинке ватерклозета уединиться невозможно) – все это благодаря милитаристам.

Оймикадо терпел неизбежное зло, а по вечерам пил коньяк, разбавленный валерьянкой. И вот однажды во время возлияния академика озарило: он придумал ту самую теорию квазиреальностей. Оставалось только доступно сформулировать концепцию. А почему бы и нет? Так сказать, во внерабочее время? В качестве хобби?

А наутро Оймикадо позвонили и командирским голосом намекнули: «А что, если ваше хобби, уважаемый академик, опробовать, к примеру, на противопехотных минах? И противотанковых? Если вы не страдаете аллергией на инженерные боеприпасы, то почему бы и нет?»

Оймикадо боялся даже представить, как о его гениальном озарении могли узнать в Министерстве обороны. Он смутно понимал, как теория квазиреальностей соотносится с инженерными боеприпасами, но – терпеть неизбежное зло, терпеть! – все-таки согласился.

И работа закипела. Забурлила камчатским гейзером. Этика? Мораль? Не смешите ветерана умственного труда. Для истинного ученого главное – ЗНАНИЕ; чистая наука не есть добро или зло, но есть НАУКА с большой буквы!

И вот миновало пять лет, появились первые обнадеживающие результаты. Вот тогда НИИ Оймикадо и переселили в специально вырытые катакомбы и переименовали в Технопарк. Режим ужесточили. Агенты и камеры – это даже не ягодки были, а всего лишь пестики без тычинок. То есть баста, карапузики, отныне вы – госсобственность. Вы на довольствии, кушать подано, евро на счет. И работайте, господа, работайте. Не стесняйтесь, экспериментируйте, совершайте мозговые штурмы, засады и марши в колонну по трое. Вот вам все условия для жизни: бассейн, спортзал, библиотека, солярий, китайский ресторан, прачечная… Плюс новейшее оборудование лабораторий.

Но не забывайте, господа: труд сделал из счастливой обезьяны хмурого кроманьонца. Будьте хмурыми!

А письмецо домой?

А не положено.

Как?!

А вот так.

Раздражение нарастало: зачем нужна ТАКАЯ зарплата, если ее нельзя потратить?!

Саботаж стал нормой: молоденькие лаборантки расшибали косметички о микроскопы, начальники отделов ныряли в алкогольно-наркотические глубины. И ладно, подумаешь. Но! Кто не работает, тот не ест, верно? Трое суток не ели, до пальбы дошло – когда самые отчаянные попытались овладеть шахтой лифта, соединяющей Технопарк с поверхностью. Результат: три трупа, два инфаркта, одно ранение в ягодицу. Остальные бунтовщики схватились за пробирки с энтузиазмом пуще прежнего: такой уж склад характера – естествоиспытатели.

Но это все присказка, а сказка случилась значительно раньше, когда вояки обозвали проект каким-то совершенно непроизносимым кодом из десятка цифр, тире и четырех букв. Вот тогда Оймикадо и сорвался: «Ну сколько ж можно?!» Через мой труп – и хоть ты тресни. Ему: «А как?» Он: «А не знаю, но не так». Они, теребя погоны и бряцая медальками: «Уважаемый, если вы не знаете как, то не мешайте работать». Он: «А вот и знаю. – И брякнул первое, что в голову пришло: – «Плодородие ПОМЗ-2М». Генералов аж передернуло: такое грубое нарушение режима секретности! Но – через мой труп! А такими трупами разбрасываться – все равно что проект закрыть. А деньги-то потрачены немаленькие, да и разработки перспективные. «Плодородие ПОМЗ-2М» – идиотизм, конечно, редкостный. Такой маразм, что генеральские звездочки стыдливо поржавели. В общем, утвердили единогласно. Даже денег дополнительно для проекта выбили.

Старик прям расцвел. Правда, вскорости и завял, застав жену с лаборантом из отдела запалов. Женушка под музычку распахивала полупрозрачный халатик, а лаборант находил это привлекательным даже без коньяка, разбавленного валерьянкой. Но это уже совсем другая история…

Пять скальпов на поясе у Стаса. Будет чем похвастаться Лизе, да и батя оценит трофеи.

Старый Сокол хромал сильнее обычного. Над ним вились сонные осенние мухи: жужжали, садились на лицо, путались в растрепанных косах.

Он вытащил щуп из трупа убитого им проводника – арматурный прут вымаран ржавчиной крови. А еще у Стаса теперь есть отличный лук: с костяными накладками и тетивой из оленьих жил. В плече лука просверлено отверстие, в которое вставлен кусочек малахита – талисман, как и беличий хвост, привязанный конским волосом к рогу лука. Запасная тетива и полтора десятка стрел хранятся в колчане из шкуры ирбиса.

Старый Сокол внимательно осмотрел наконечники: отравлены или Махэо миловал? Обожженные Бедра частенько используют яд, но Стасу повезло: ничего такого он не заметил.