— Оставь винтовку, — велел Кобб. — Возьми бурдюк, «люгер», насыпь в рюкзак золото. Возможно, заплатишь за путь на свободу.

Сидней не попрощался. Просто шел за водой.

Кобб окликнул его.

— Вот, возьми. — Он сунул ему в руку часы с ремешком, липким от крови. — Я тебе обещал хорошие часы. Посматривай на время, мы тебя будем ждать.

— Он хотел, чтоб я ушел, — объяснял Сидней Нику, — и не ждал моего возвращения, с водой или без.

Между ними на столе лежал бурдюк с кольцом на горлышке, увешанным почерневшими серебряными верблюдами. В меню в тот вечер значились свиные ребрышки — желанное разнообразие после неизменной форели и единственного соуса в ассортименте дяди Пепе. К несчастью, к их приходу подаваемая на обед свинина кончилась.

— Кончилась? — переспросил Сидней.

Дядя Пепе пожал плечами и кивнул.

— Черт побери, мы единственные постояльцы! Кто ее съел?

Старый хозяин вытер подбородок.

— Прошу прощения, джентльмены. Одному очень трудно обеспечивать сервис высокого класса. Генератор вышел из строя, я готовлю на дровяной плите. Могу предложить вам бутылку вина в компенсацию.

— Можете, — разрешил Сидней. — А поесть?

Дядя Пепе съежился.

— Разве жаренную на решетке форель с хлебным соусом?

Ник смотрел, как он шаркает на кухню, гадая, чем нынче вечером угощается Ленни.

— Думаете, он вернется? — спросил Сидней.

— Трудно сказать. В зависимости от того, ушел ли в запой или серьезно решил вернуться домой.

Дядя Пепе призраком возник в темноте, поставил на стол пыльную бутылку без этикетки. Сидней налил, хлебнул и поморщился.

— У мистера Ноулса денег нет. Не представляю, на что он устроит попойку.

Ник вздернул брови.

— Отсутствие денег никогда не мешает Ленни выпивать. Он даже в тюрьме нелегально раздобывал спиртное. Ручаюсь, если пьет — вернется, а если найдет себе женщину — нет. — Он пожал плечами. — Без него справимся.

Через час Сидней оттолкнул нетронутую тарелку. Аппетит пропал, словно тело не видело смысла в дальнейшем питании. Он хлебнул терпкого черного вина, чувствуя во рту острое жжение. Понял, что конец совсем близок, воспоминания стали четче, чище и яснее прежнего. Понял, что сейчас просматривается вся его жизнь, словно книга деяний, представленная на рассмотрение святого Петра. Есть в чем признаваться.

— Помню, съехал на спине с утеса, увидел далеко внизу огромный кружок кипарисов, решил, что там должен стоять большой дом. Долину целиком освещала гигантская желтая луна, над ней летела эскадрилья немецких бомбардировщиков, точно стая канадских гусей. Я подумал, вот как надо воевать: попей чаю, сосни, разбомби что-нибудь, возвращайся домой за последними распоряжениями. — Он говорил тихо, медленно, как будто батарейки почти разрядились.

— Зачем же тогда вы пошли в Королевскую авиацию? — спросил Ник.

— Понимаете, там нет шансов, что тебя свои же прикончат, — объяснил Сидней так, словно повторял объяснение бесконечное множество раз. — Летчик летит над военным туманом.

— Что же было дальше?

— Ну, знаете, я тащил тяжеленный рюкзак с золотом, совсем ослаб от раны в плече. Помню, добрался до первого оливкового дерева, присел на минутку под ним отдышаться. Увидел на листве и на серебристых ветвях отражение вспышек вроде летних молний, смотрю — северный горизонт полностью освещен. Кобб нам говорил, что там должна быть отвлекающая артиллерийская батарея, и, Бог свидетель, не ошибся! Линия фронта всего в восьми милях, слышалось, как земля дрожит от взрывов. Я оглянулся и, видно, отключился. На следующее утро меня нашли под деревом.

— Немцы?

— Вот с этим? — Сидней постучал по наручным часам. — Я сейчас тут не сидел бы, если б немцы увидели их у меня на руке. Нет… — Он помолчал, потом угрюмо прошептал: — Нет, мистер Крик, меня нашли не немцы.

Ник услышал рокот мотора за несколько секунд до того, как автомобильные фары посрамили свечной свет в обеденном зале. Это мог быть кто угодно — местный житель, турист, даже специалист по ремонту генераторов, — но Ник неожиданно первым делом подумал о девушке из «Кипарисов». Его ожидало жестокое разочарование. Явились Эрман Крус, братья Пинсада и толстопузый убийца Пако Эскобар.

— Дверь заперли, — шепнул Ник.

— Я заметил, — шепнул в ответ Сидней.

— Вот дерьмо, — простонал Ник. — Где этот чертов Ленни, когда он нам нужен? Думаете, грабители?

Сидней осушил стакан. Когда он его поставил, у него за спиной стоял Эрман Крус, протягивая пухлую розовую руку.

— Полагаю, мистер Сидней Стармен?

Сидней снова наполнил стакан, задумчиво хлебнул, покосился на жирного ювелира:

— А вы кто такой?

Эрман опустил руку и улыбнулся.

— Прощу прощения, нас никто не знакомил, но я ждал встречи с вами всю жизнь.

— Очень рад, — пробормотал Сидней.

— Вы хорошо знали моего отца.

— Да?

— Да, Сидней Стармен. Его звали Альберто Крус. Прозвонил звоночек? Нет? — Эрман облизнулся и торжественно провозгласил: — В Англии его звали бы Альбертом Кроссом, во Франции — дайте сообразить — Альбером Круа… — он ухватился за спинку стула Сиднея, качнул его назад и развернул на ножках, обратив старика к себе лицом, — а в Германии, мистер Сидней Стармен, моего отца знали под именем Альбрехт Кройц. — Он толкнул стул вперед и ткнул пальцем в лоб Сиднея. — Вспомнил, старик?