— Молоко, что ли?

— Зачем молоко? Мы и сепарационный пункт построили, маслице били… Да оказалось, не по Сеньке та шапка, не по Сидору тот кафтан! Расхвастался нищий заплатами! Приехал с района уполномоценный да и баял: ваш де колхоз неправильный! Поцто вы бедноту не принимаете? Мы ему: не можно! сено с огнем в одном стогу не улежится! Откуда те бедняки-то взялись? Земельку-то монастырску мы на всех поровну делили, все на ней работали, да по-разному… Возьмем в наш колхоз тех бедняков, так будет у нас один с сошкой, а семеро с ложкой! А он нам — врете, это у вас выходит кулацкий колхоз! Его распустить надо!

— Ну а вы что?

— Да мы-то думали, что в своем праве! Добро-то наше не крадено, не чужим дядей дадено! Послали его куда подальше… А он-то, уполномоценный не будь дурак, понимал соль в каше! Собрал он комбед, (комитет бедноты. Прим. Переводчика) от которого семь сотен бед, где в страду сон до обеда да умная беседа! И переехала деревня мужика! Постановили наши же соседские нас с братовьями раскулацить да выселить, как ксплутатаров …

Малахий помолчал, болезненно морщась, потом продолжил, глухо:

— Года не прошло, изболела у меня душа. Захотелось хоть одним глазком на хозяйство свое порушено взглянуть! Прибежал, да… Глаза б не смотрели. Колхоз свой основали, верно; и председатель есть, наш же деревенский дурацок Акимка — попрошайка, баянна шайка. Мельницу нашу спьяну спалили, трактор в Онеге утопили…

— Зачем утопили?

— А им лень по весне берегом ехать было! Погнали было через озеро…Вот взял я того оплошного тракториста, который такую весЦь понапрасну загубил, окунул башкой в лагун с помоями, чтоб ён протрезвел, да по сусалам его, по сусалам…Набежали, повязали. Судья на районе мне и говорит: тракцист ты, Малахий…

— Кто-кто?!

— Тракцист! Я так себе понял, из-за трактора мне десять лет дали. Пошто хоть дали-то? Не я же его топил… Да. Рубил я лес, год за годом. Ну, а вот потом приехал на лесосеку большой нацальник, орет: мужики! айда-те на войну? Я и пошел.

— Не страшно?

— Да слепому цто не кинь, ему всё копейка…Ну и помирать всё равно же однова! ХоЦешь, не хоЦешь, а два века не проживешь. А в Красной Армии нам житье цем не баско: сыт, обЫт и нос в табаке!

— Ну, спасибо тебе, боец…

— За Цто же?

— За доверие и правду.

— Да цто же мы, совсем без понятия? Ты командир правильный.

И подумалось мне… Вот, стоит на часах простой русский человек, жизнью суровой понапрасну ломанный… Спокоен и душой тверд. И завтра пойдет в бой, бестрепетно совершая свой ратный труд как тяжелое, кровавое, но необходимое мужицкое дело. А я что дергаюсь? Мне одного бояться сейчас надо: как бы того же Малахия не подвести! Чтобы, если что — так хоть не напрасно …

… Рассказав комбату печальный анекдот про «тракциста», я ввел Вершинина в состояние крайней задумчивости… Подполковник вдруг загрустил, подперев кулаком щеку и неотрывно глядя на дрожащий огонек коптилки.

А политрук Ройзман с досадой произнес:

— Вот Вам типичный пример, усердия не по разуму! У нас такое тоже бывало! Помню, я еще в школе преподавал, как приехали к нам в деревню из гау (область, по вашему!) на грузовике веселые такие парни, в коричневых рубашках. SA которые… Зашли в домик к нашему деревенскому жандарму да и предложили составить ему список тех односельчан, которые в чем-то криминальном замешаны, но по суду не проходят. Либо улик мало, либо взяткой откупились. Тот человек простой, подумал, для статистики нужно! Целый час писал, старался, всех упомянул — от незаконных порубщиков леса до контрабандистов и самогонщиков. А те ребята в это время в пивной сидели, йодли хором распевали, да так лихо! Заслушаешься… А получив список, так же весело, с шутками и прибаутками, по нему прошлись и всех отмеченных там наших односельчан взяли да расстреляли. Бедняга жандарм чуть ума не лишился… Правда, и с преступностью у нас стало потише. Но все равно, людей без суда стрелять, или как этого вашего крестьянина разорять, это дикость. Мой брат, жид который, о таких шибко инициативных личностях говорит: «Это просто шруцим! Они будут у власти во вред людям. Только ненадолго!» Так и получилось. Этих веселых ребят из SA потом самих расстреляли, и что интересно: тоже без всякого суда! B"oses kommt geritten, geht aber weg mit Schritten. (Зло приедет верхом, да уйдет пешком. Прим. Переводчика).

— Извините, обер-лейтенант, а почему Вы своего родного брата таким нехорошим словом называете? — чуть понизив стеснительно голос, спросил вдруг комбат.

— Э… это каким же? — не понял Ройзман.

— Н-ну… жидом?

— А что дурного в слове Jude?! — еще больше изумился Ройзман. — В Африке — нигер (Neger), в синагоге — жид (Jude)… По — моему, так.

Придя от филологических изысков политрука в полное изумление, подполковник задумчиво перебирал струны гитары: