Она послушно сделала глоток. Он был прав. Пузырьки воздуха щекотали ей горло, сразу же придавая способность ясно мыслить и не перегреваться.

Нет, румянец на ее щеках появился не из-за жары и духоты в залах, а из-за пристального взгляда лорда Барнсфорта, который неторопливо переходил от ее лица к откровенному декольте.

— Благодарю вас, — с дрожью в голосе поблагодарила она. Почему он заставляет ее чувствовать себя такой неуверенной, такой не похожей саму на себя? До этой минуты у нее даже не возникало вполне логичного вопроса. — Как вы узнали мое имя?

— У нас есть общий друг. — Он улыбнулся, изгиб его губ она запомнила еще с Найтсбриджа, и сейчас при виде его у нее сильнее забилось сердце. — Беатриса Фицкларенс. Она указала мне на вас.

— В самом деле? — Боже мой, какая ирония судьбы! Леди Девонли привлекла к ней внимание человека, которого она по указанию Виктории должна избегать.

— Если позволите, сэр, я должна вернуться в чайную комнату. Лорд Уэнтуорт будет…

— Я бы не стал беспокоиться о нем. Он сам виноват, что бросил вас одну. Любому дураку ясно, что вам нехорошо.

— Все было совсем не так, — объяснила она. — Он пошел поискать для меня чего-нибудь прохладительного.

— Видимо, я опередил его. Его потеря, — он понизил голос, — и моя удача.

Так ли это? Его внимание взволновало ее. Это ради Джорджа Фицкларенса Виктория старательно выбрала для нее гардероб, чтобы подчеркнуть ее самые лучшие черты — светлые волосы, изящную фигуру и, да, ее предполагаемое богатство. Ее янтарное платье было сшито из самого лучшего шелка, ее туфельки, ридикюль и веер были куплены на Бонд-стрит в самых дорогих магазинах.

Но какую бы они ни приготовили наживку, не поймала ли она совсем не ту рыбу? И не вышел ли граф Барнсфорт вместе с ней только потому, что узнал ее, впервые увидев в давно забытый летний день?

От охватившей ее тревоги кровь застучала в висках. Она представила, какой он увидел ее тогда: шляпка потеряна, локоны развились, платье порвано, на лице грязь. Тогда она сама с трудом узнала себя в зеркале, висевшем над туалетным столиком. Значит, он не мог узнать ее сейчас.

Но все же она как могла прятала лицо за бокалом с шампанским, а затем направилась к двери.

— Спасибо, но я должна вернуться…

Он перегородил ей дорогу.

— Беатриса сказала мне, что ваша танцевальная карточка заполнена. Жаль. Вы просто обязаны потанцевать со мной.

Она резко остановилась, чуть не столкнувшись с ним грудью.

— А почему?

— Я в значительной степени спасу ваши ноги от грубого обращения.

Его наблюдательность заставила ее невольно рассмеяться:

— Так вы заметили? Как это ужасно неловко, боюсь, это полностью моя вина. Признаюсь, я ужасно неуклюжа, когда танцую.

— О нет, миссис Сандерсон, я так не думаю. У вас получается совсем неплохо. Вы само совершенство.

Он наблюдал за ней? Ее сердце затрепетало.

— Все смотрели на вас. Или вы этого не заметили?

Она не знала, что сказать, поэтому промолчала и покачала головой.

Его рука — та самая мощная рука, которая однажды вытащила ее из толпы, сейчас манила ее. Она ощущала его близость, как будто снова оказалась в заполненном танцующими бальном зале, разгоряченная, взволнованная, зажатая в толпе. Темнота придавала его чертам мрачную красоту. Он весь, в своем черном фраке, в коротких, ниже колена, светлых бриджах и сияющей белизной манишке, казался высеченным из гладкого камня.

— С вашего согласия, могу я высказать предположение?

— Это зависит от того, что вы имеете в виду.

Его улыбка покоряла ее.

— Отсюда вам слышна музыка?

— Конечно, и весьма отчетливо.

Он забрал у нее бокал с шампанским и перчатки, которые она все еще держала в другой руке, и положил на балюстраду. Затем встал лицом к ней, его широкие плечи и грудь отгородили ее от внешнего мира.

Он обнял ее за талию и взял за руку. Жар пробежал по ее телу, когда она осознала, что на его руках нет перчаток и его ладонь бесстыдно лежала на ее руке.

— Мадам, приготовьтесь, мы попробуем узнать, каковы ваши таланты.

Она не успела сообразить, как ответить, но уже плавно кружилась по террасе, ее юбки развевались, ветерок шевелил волосы, и ее настроение поднималось.

Он был безупречным партнером, даже неровные камни пола не мешали ему, он ни разу не наступил ей на ногу… ни на мгновение не отвел от нее глаз. В темноте его глаза казались бездонными, и в их глубине таились невысказанные намеки, безмолвная загадочность. Она остро ощущала его присутствие. А рука на талии буквально обжигала ее.