Как, черт побери, он не заметил ее раньше?

Он видел, как она вежливо отделилась от собравшейся группы и направилась в его сторону. Она шла, и головы в восхищении оборачивались ей вслед — мужчины с жадным интересом, женщины с завистью. Эйдан смотрел, тяжело дыша, как покачивались под шелковым платьем ее бедра.

Их взгляды встретились, и ее поведение резко изменилось. Улыбка исчезла, ее неудовольствие ранило его, как пуля, полученная им однажды в одном из лондонских игорных притонов. Боль пронзила его плечо при этом воспоминании, а желание обладать ею пробудилось в его теле.

Подойдя к нему, она с ледяной вежливостью сделала реверанс.

— Лорд Барнсфорт.

— Миссис Сандерсон. — Не важно, что они всего лишь три дня назад стали называть друг друга по имени. В этот вечер они вернулись к холодной сдержанности, как Беатриса и Девонли.

В их последнем разговоре она обвинила доктора Бейли в том, что тот солгал, говоря о здоровье Мелинды. Эйдан отнесся к ее словам сначала с недоверием, затем начал возражать. Уважаемый врач никогда не скажет ложь о пациенте, настаивал он. Доктор Бейли мог бы умолчать о чем-нибудь по просьбе пациента, но он никогда не стал бы рисковать запятнать свою репутацию нечестным поступком.

Но истина заключалась в том, что он тоже подозревал доктора Бейли. Причем не только во лжи относительно здоровья Мелинды, но и еще и в том, что он сказал больше, чем собирался, когда упомянул о связях Мелинды с «Корпорейшн». Эйдан намеревался докопаться до дна в этих обоих делах, но не хотел впутывать в них Лорел Сандерсон. По крайней мере пока он не убедится, что ей можно доверять.

— Миссис Сандерсон, вот вы где, — окликнула ее Беатриса. — Мы идем занимать наши места.

— Да, одну минуту, — ответила она. Беспокойство заставляло ее нахмуриться и придвинуться поближе к Эйдану, возбуждая его своим чувственным теплым ароматом.

Он находился так близко от нее, что видел на ней ту же самую тонкую цепочку, которую заметил прошлый раз на балу. То, что висело на ней, опускалось и пряталось в V-образном вырезе ее украшенного лентами корсажа, и ему захотелось вслед за блестящей цепочкой заглянуть внутрь и узнать, что же спрятано между ее грудями.

Он отогнал эту мысль и приподнял бровь:

— Что я могу сделать для вас, миссис Сандерсон?

— Мелинда казалась здоровой сегодня, когда я навестила ее, — сказала она после некоторого колебания. — Но вы знаете ее намного лучше меня. Она, на ваш взгляд, нормально себя чувствует?

— Доктор Бейли заверяет меня, что она быстро поправляется.

— Что бы вы обо мне ни думали, пожалуйста, не сомневайтесь в моей искренней симпатии к Мелинде Рэдклиф. Такого недоверия я не заслуживаю.

Взмахнув коричневыми шелками, она развернулась и поспешила к лестнице.

Леди Девонли со всеми вместе ожидала у подножия парадной лестницы, но толпа, напиравшая на них, оттеснила Лорел. Когда она старалась протиснуться сквозь толпу, к глазам ее подступили слезы, заставляя признать, что ей просто хочется сбежать — от Эйдана и того мощного влечения к нему, которому ей все труднее становилось противостоять.

Зачем ей все это? Не следовало допускать каких-то романтических мыслей о человеке, даже если он однажды спас ее. Это были именно те иллюзии, о которых ее предупреждала Виктория. Она говорила Лорел, чтобы ее не обманывало его внешнее благородство. Боже, насколько Виктория недооценивала его! Очевидно, он находил ее общество таким неприятным, что прилагал все усилия, чтобы избегать его. А теперь еще это ярко выраженное недоверие.

Она заслуживала такого отношения, хотя не хотела признаться в этом. Но это не касалось Мелинды. Прибегая к вынужденному обману и часто жалея об этом, Лорел никогда не сделала бы ничего, что могло бы навредить этой благожелательной, чистосердечной леди.

Непокорная слеза обожгла ее щеку. Лорел смахнула ее своей атласной перчаткой. Она не должна была допускать, чтобы общение с Эйданом причиняло ей боль, не могла допустить этого. Ей было поручено дело, и к тому времени, когда она добралась до леди Девонли и ее знакомых, она уже владела собой, или по крайней мере ей так казалось.

— Боже мой, неужели ваши места на небесах? — пошутила она, когда они поднялись по лестнице.

— Из нашей ложи так хорошо видно, что стоило так высоко взбираться, — заверила ее виконтесса.

Они повернули в коридор с покрытым ковром полом, и Лорел совсем растерялась среди роскошных гобеленов, яркого блеска газовых светильников и алых бархатных драпировок, закрывавших вход в ложи.

Наконец она сидела, крепко ухватившись за подлокотники кресла, и у нее кружилась голова, когда она с изумлением смотрела на уходящий в высоту потолок театра и вниз, на расположенную под их ложей оркестровую яму, и поражалась невероятной величине сцены. Кроме рождественского представления в церкви Торн-Гроув она никогда не видела других постановок. К тому же стоимость посещения лондонских театров намного превышала ее финансовые возможности.