Тот.Люблю, царица. Я твой придворный шут.

Консуэлла (кушает).А когда я уйду, ты возьмешь себе другую царицу?

Тот (делая реверанс).Я последую за тобою, несравненная. Я буду нести твой белый шлейф и утирать им слезы. (Притворно плачет.)

Манчини.Чурбан! (Смеется.)Но как жаль, Тот, что прошли эти чудесные времена, когда при дворе Манчини кривлялись десятки пестрых шутов, которым они давали золото и пинки. Теперь Манчини должен идти в грязный цирк, чтобы видеть порядочного шута, да и то — чей он? Мой? Нет, всякого, кто заплатил франк… Скоро от демократии нельзя будет дышать, Тот. Ей также нужны шуты. Ты подумай, Тот, какая беспримерная наглость!

Тот.Мы служим тому, кто платит, — что поделаешь, граф!

Манчини.Но разве это не печально? А ты представь только: мы сидим в моем замке; я у камина потягиваю вино, а ты у моих ног болтаешь глупости, звенишь бубенчиками и развлекаешь меня. Кое в чем пощипываешь и меня, это допускалось традициями и нужно для циркуляции крови. Потом ты мне надоел, мне захотелось другого — и вот я даю тебе пинка… Тот, как бы это было прекрасно!

Тот.Это было бы божественно, Манчини!

Манчини.Ну да! И ты получал бы золото, очаровательные желтенькие штучки. Нет, когда я разбогатею, я возьму тебя — это решено.

Консуэлла.Возьми его, папа.

Тот.И когда граф, утомленный моей болтовней, даст мне пинка сиятельной ногою, я лягу у ножек моей царицы и буду…

Консуэлла (смеясь).Ждать того же? Ну, я кончила. Дай мне платок, папа, вытереть руки, у тебя в том кармане есть второй. Ах, господи, еще нужно работать!

Манчини (тревожно).Но не забудь, дитя!

Консуэлла.Нет, сегодня я не забуду. Поезжай.

Манчини (смотрит на часы).Да, пора уже. Он просил меня заехать за ним, когда ты будешь готова. Пока я вернусь… тебе еще надо переодеться. (Смеется.)Signori! Mie complimenti! [15] (Играя палкой, удаляется.)

Консуэлла садится в угол дивана, укутавшись платком.

Консуэлла.Ну, Тот, ложись у моих ног и расскажи что-нибудь веселенькое… Знаешь, когда у тебя нарисован смех, ты красивее, но ты и так очень, очень мил! Ну — Тот? Отчего же ты не ложишься?

Тот.Консуэлла! Ты выходишь за барона?

Консуэлла (равнодушно).Кажется. Барон висит на ниточке. Тот, там, в бумаге, остался один бутербродик, скушай.

Тот.Благодарю, царица. (Ест.)А ты помнишь мое предсказание?

Консуэлла.Какое?.. Как ты быстро глотаешь — что, вкусно было?

Тот.Вкусно. Что если ты выйдешь за барона, то…

Консуэлла.Ах, это! Но ведь ты шутил тогда?

Тот.Как знать, царица. Иногда человек шутит, и вдруг выходит правда: звезды напрасно говорить не станут. Если даже человеку трудно бывает раскрыть рот и сказать слово, то каково же звезде — ты подумай!

Консуэлла (смеется).Еще бы — такой рот!

Тот.Нет, моя маленькая, на твоем месте я бы очень задумался. Вдруг ты умрешь? Не выходи за барона, Консуэлла!

Консуэлла (думая).А что такое — смерть?

Тот.Не знаю, царица, никто не знает. Как и любовь! Но ручки твои похолодеют, и глазки закроются. Ты уйдешь отсюда — и музыка будет играть без тебя, и без тебя будет скакать сумасшедший Безано, и без тебя Тили и Поли будут играть на своих дудочках: тили-тили, поли-поли…

Консуэлла.Не надо! Мне и так грустно, Тотик. Тили-тили, поли-поли…

Молчание. Тот взглядывает на Консуэллу.

Тот.Ты плакала, Консуэллочка?

Консуэлла.Да, немножко, меня расстроил Альфред. Но подумай: разве я виновата, что сегодня у меня не выходит? Я же старалась, но если у меня не выходит!

Тот.Отчего?

Консуэлла.Ах, я не знаю. Тут что-то есть такое… (прижимает руку к сердцу)я не знаю. Должно быть, я больна, Тот. Что такое болезнь? Это очень больно?