Естественно, знали (особенно Блохин, чье имя в футбольном мире известно и чтимо), что опека соперниками в Испании будет вестись с усердием и без особых церемоний. Смутило их там не это. А то, что любой незабитый ими мяч, неиспользованный момент может в одно мгновение лишить команду и миллионы болельщиков, так веривших в них, всех надежд.

И чем больше они не забивали, не использовали, тем быстрее уходила из их сознания вера в себя, тем безжалостней ломалась и рвалась игра.

На все это Олег и Рамаз реагировали по-разному.

Олег и в тренировках, и в матчах вспыхивал, взрывался по любому поводу, считая, что во всем виноваты партнеры, на которых обижался и которых то и дело обижал сам. Хотя в душе за неудачную игру наверняка больше всего клял самого себя.

Рамаз, чувствительный ко всему происходящему, очень ранимый, напротив, замкнулся, ушел в себя и стал на поле таким же мягким и скромным, как и за его пределами. К тому же его буквально задергали постоянные придирки Олега.

И тот и другой отчетливо сознавали необходимость перемен в своем настроении и игре. Но, несмотря на огромное желание, изменить ничего не могли.

Они лишь эпизодами мелькнули на чемпионате, напомнив прежних Блохина и Шенгелия, искрой, которая, как известно, заменить костер не может.

Олег блеснул во встрече с новозеландцами и в какой-то мере с шотландцами. А Рамаз в первой - с бразильцами, когда еще не успели захлестнуть его будущие переживания и сомнения.

К матчу с поляками оба подошли уже вконец измотанными постоянной нервотрепкой и борьбой с собой. Как и все остальные, сил они не щадили, но, тратя попусту массу энергии, чем-то напоминали штангиста, заведомо знающего, что с заказанным им же самим весом ему не справиться. И тем не менее безуспешно пытающегося оторвать его от помоста.

Думаю, что Блохин и Шенгелия сыграли бы в Испании гораздо интереснее и результативнее, если бы мощней и организованней действовала средняя линия, призванная, как известно, готовить атаку и помогать форвардам завершать ее. Но в отсутствии так хорошо умеющего это делать Буряка полузащита сыграла как-то пресновато, без выдумки. Поэтому обвинения в адрес Олега и Рамаза в том, что их отходы назад, в глубину, не что иное, как уклонение от борьбы, совершенно несостоятельны. Отходы эти диктовались стремлением обоих раздобыть мяч, который впереди они получали реже, чем хотелось бы.

Юра Гаврилов выглядел каким-то уставшим, «разобранным». Андрей Баль, слывя бойцом, вообще никогда не тяготел к комбинационной игре, а потому и не мог в ней преуспеть. Хорен Оганесян как-то не слишком уютно чувствовал себя на левом фланге, куда был переведен тренерами. Да и внимание ему партнерами уделялось на поле гораздо более скромное, чем то, к которому он привык в родном «Арарате», - в сборной-то игра иная, чем в клубе. И лишь Володя Бессонов, возвратившийся в команду после почти трехмесячного лечения, действовал так, как умеет: с чувством, с толком, с расстановкой. Но один, как известно, в таком важном звене погоды не делает.

Вот и получилось, что в силу разных обстоятельств полузащита не сумела сыграть так, как ей удавалось раньше. Потому и неожиданности нашим атакам не хватало.

В матче с поляками это особенно наглядно проявилось, когда, решив не искушать судьбу (ведь им для выхода в полуфинал и ничьей хватало) , они непроходимой стеной встали у своих ворот. Мы, злясь и скрипя зубами, раз за разом на эту стену натыкались, так и не придумав ничего, чтобы ее преодолеть и забить. Вот и атаковали все девяносто минут в надежде на счастливый случай, ошибку соперника.

А он так и не ошибся...

И еще об одном. Никто из тренеров установки осторожничать не давал. Не знаю, почему потом говорили, что мы больше стремились не пропустить, чем забить. Ведь даже защитникам было дано указание помогать наступлению, поддерживать его. Ничья-то нам ничего, кроме обратных билетов домой, не приносила. Значит, мы о ней и не думали.

Просто не сумели, а точнее, оказались не в состоянии реализовать предложенный тренерами план, что затем и поставило под сомнение его правильность. Ведь не упусти Тенгиз того прекрасного момента в первом тайме и победи мы поляков, вряд ли кто-нибудь потом и про установку вспомнил, и про тренерские просчеты...

Рассказывая о сборной периода испанского чемпионата, я ощущаю, как меня не покидает мысль о том, что могу предстать неким адвокатом, оправдывающим ее. Те, кто так воспримет меня, ошибется. Ни о каком оправдании речи быть не может. Да и ни к чему это.

Если брать итоговый результат, то сам по себе он не так уж и плох. По крайней мере чисто статистически. Попасть в восьмерку сильнейших в Испании было мечтой многих из тех, кто на всех парусах надежды прибыл туда. И затем, опустив их, покинул ее еще раньше нас. Таковыми оказались достаточно авторитетные сборные Англии, Югославии, Чили, Венгрии, Чехословакии, Шотландии. Можно также напомнить, что голландцы, шведы, датчане, португальцы и вовсе остались без путевок на чемпионат. Если к тому же еще учесть, что наш футбол отсутствовал на подобных турнирах двенадцать лет, то к цифровым показателям претензии предъявить вряд ли можно.