А между тем, если правду сказать, то и сад это не Тэклин. Перед самой войной посадил его единственный Тэклин племянник, сирота Анатолий Цепок, молодой, неженатый парень. Посадить посадил, а увидеть яблок так ему и не пришлось. Погиб в бою с фашистами…

— А если одолжить немного яблок? — предложил Алик. — Деньги мы ей потом отдадим.

— Не даст, — вздохнул Валерка.

— Даст! Я попрошу. Скажу, что, мол, так и так, будем писать книгу и про Анатоля напишем. Даст! Пошли, Валерка, нести поможешь.

— Я? — выкатил глаза Гуз. — Да ты что? Тэкля как увидит меня, так… — Он махнул рукой.

— Тогда пойдём с тобой, Лёня.

После недолгих уговоров Лёня согласился. Алик нашёл мешок, прихватил на всякий случай остаток денег (на задаток), и они с Лёней направились к Тэкле. Валерка проводил делегацию до ворот Тэклиного дома, а сам спрятался за хлевушком, в густом бурьяне.

Прошло минут десять. Тихо, ни звука. Но вот скрипнула калитка, послышались шаги.

«Они!» — решил Валерка и выскочил на улицу.

Алик и Лёнька шли с пустыми руками, красные и злые.

— Не уговорили? — подошёл к ним Валерка.

— Уговоришь её, как же! — буркнул Алик. — Сидит под яблоней, как баба-яга, грызёт яблоко и гундосит: «Нужны яблочки — гоните денежки. Если вы экспедиция, то и деньги у вас должны быть. Я хоть и неучёная, но меня не обдурите!..» Хотел я ей такое сказать, да… — Алик плюнул сквозь зубы и зашагал вдоль улицы.

Вернувшись под навес, ребята долго молчали. Взрослые были ещё на реке. Алик в последний раз перед тем, как отвести Метеора во двор к сестре, угостил бычка клевером — кормил из рук, по горсточке. Лёня осмотрел удочки. Валерка, уставясь на корыто с водой, в котором барахтался утёнок, грыз ногти. Вдруг на лице у него появилось отчаянное и решительное выражение. Он вскочил с бревна, на котором сидел, и подошёл к Алику.

— Неси патефон! — проговорил он тоном, не допускавшим возражений.

— Патефо-он? — оторопел Алик.

— Патефон и все пластинки! Я тоже побегу за пластинками.

— Что он придумал? — пожал плечами Лёня и с недоумением посмотрел на Алика. — Не собирается же он патефон в пущу тащить!

— Этот что-нибудь придумает! — Алик почесал лоб и пошёл в избу.

Вскоре на столе под берёзой стоял новенький патефон — премия от колхоза за высокий урожай льна на участке пионерского звена, которым прошлый год руководил Алик, — и лежала высокая стопка пластинок.

— Теперь сортируйте! — командовал Валерка, который тоже успел вернуться с охапкой пластинок. — Разные там фокстроты да вальсы — вон. Они нам не понадобятся. Современные песни тоже откладывайте в сторону. Ну, можно оставить «Подмосковные вечера», «Тёмную ночь» и те, что пожалостливее. А выбирать старайтесь старинные, где поёт Русланова. «Липу вековую», «Помню, я тогда молодушкой была», «Среди долины ровныя», про бесшабашную голову… Как её там?.. Ага, «Меж высоких хлебов…». Найдите «Выхожу один я на дорогу». Нам нужно подобрать таких пластинок штук двадцать-двадцать пять.

— Зачем тебе всё это? — допытывался Лёня.

— Нужно!

Когда пластинки «рассортировали», Валерка облегчённо вздохнул: старинных песен набралось ровно двадцать.

— Теперь, братишки, берём эту музыку и идём на реку. Туда, к сломанному дубу.

Друзья переглянулись, ничего ещё не понимая.

— Да скорее же! — нетерпеливо повторил Валерка. — Солнце уже заходит.

Зная, что от него до поры до времени всё равно ничего не добьёшься, Алик сгрёб патефон и решительно сказал:

— Пошли!

Сломанный дуб рос сразу за садом тётки Тэкли, на обрывистом, поросшем лозняком берегу реки. Ребята расположились под дубом.

— Теперь, Алик, поставь «Липу вековую». Да на всю силу пусти! — велел Гуз.

Над засыпающей рекой поплыла протяжная русская песня:

— Алик, Алик! Давай что-нибудь новенькое! — шумели девчата и мальчишки, которые сразу же окружили патефон. — Заведи ту, про рушничок.

— Потом, потом! — успокаивал их Валерка. — По очереди будем ставить. Фольклор и классику тоже любить нужно.

Валерка говорил без умолку, а сам всё время беспокойно поглядывал на Тэклин дом. Там — ни души. На лице у Валерки тревога и досада.

— Алик! Давай ещё раз «Липу». Сначала! Какая чудная мелодия! Ли-и-и-па… — Валерка вдруг умолк: на огороде, за высоким забором, показалась Тэкля. Толстая, коротконогая, с совиными, навыкате, глазами, она переваливалась с ноги на ногу, как старая утка, и… улыбалась!