…И верно, Скуратов был в старом дзоте, прятавшемся под развесистой, похожей на огромный зелёный гриб, сосной. За годы, что прошли после войны, дзот ещё глубже осел в землю, ветер забил его бойницы мусором, и в глубоком сыром подземелье царил такой мрак, что нельзя было разглядеть собственной руки. Архип Павлович достал фонарик и долго светил им. Он внимательно осматривал влажные, покрытые плесенью стены, прогнивший пол, обрушившиеся нары. Казалось, он что-то искал.

Осмотрев пол, Скуратов встал на колени и приподнял одну доску. Под нею, среди обрывков почерневшей бумаги, что-то блеснуло. Архип Павлович наклонился и поднял находку. Это был фашистский орден. Разноцветная ленточка ордена истлела, но сам он был целёхонек и тускло поблёскивал под лучом фонарика.

Скуратов оглянулся, сунул орден в карман и осторожно, на цыпочках, словно боясь, что кто-нибудь услышит его шаги, направился к двери…

Он был уже недалеко от мужчин, сидевших на поваленном стволе векового дуба, когда из-за густых кустов лещины долетел взволнованный голос Валерки:

— Архип Павлович! Что я нашёл!

— Что там такое? — заинтересовался дед Рыгор. — Нужно глянуть. Хоть бы мину какую не выкопал.

Втроём они подошли к Валерке. Он стоял возле старой берёзы и что-то рассматривал на ладони.

— Покажи, покажи, — попросил Казанович. Он взял Валеркину находку, повертел в пальцах. — А знаешь, что это такое? Обыкновенный нательный крест. Такие носили на шее многие итальянские солдаты.

— Итальянские? А как они сюда попали?

— Э-э, неважно ты историю изучал! Неужто забыл, что до сентября 1943 года итальянцы были союзниками фашистской Германии? Да и после некоторые офицеры, заядлые фашисты, оставались в гитлеровской армии.

— Забыл, — смутился Валерка.

— Смотрите, смотрите, вот ещё один крест, только большой!

Все обернулись на Лёнин голос и увидели на траве берёзовый крест. Крест подгнил у основания и упал. В двух шагах от него валялась ржавая каска.

— На нём что-то написано, только не по-нашему, — сообщил Валерка, который успел уже осмотреть крест. — И даже не по-немецки.

— Даже не по-немецки? — с улыбкой переспросил Николай Николаевич и перевёл текст вырезанной на кресте надписи:

— Виано? — вздрогнул Скуратов и проворно склонился над крестом. — Фамилия какая-то… странная…

Он отошёл в сторону и закурил.

Несколько минут и взрослые, и ребята молча смотрели на могилу человека, который носил когда-то фамилию Виано и которому было двадцать четыре года, когда смерть разыскала его здесь, в дебрях белорусского леса, за тысячи вёрст от Италии.

Сухой, как пушечный выстрел, удар грома заставил всех вздрогнуть. Всего десять минут назад палило солнце, весело пересвистывались птицы, и вот — гроза.

— Как бы нас не выкупала эта тучка, — глянув на небо, озабоченно сказал Казанович. — Нужно искать, где бы спрятаться от дождя.

— В блиндаж, — подсказал Валерка.

— А может, подадимся в лагерь? — возразил Архип Павлович. — Всё уже осмотрели тут, я кое-что успел записать. На сегодня хватит.

— Смотрите. Вам над книгой работать…

Новый удар грома напомнил, что нужно поторапливаться. Выйдя из кустов, дед Рыгор решительно свернул влево и повёл всех напрямик к заливчику, где стояла лодка.

Верно говорят люди: не всякий гром — с дождём. Не успели путешественники дойти до Лесного, как громовые раскаты отдалились, туча прошла стороной и над пущей снова жарко запылало солнце.

Возле озера отряд остановился. Все готовы были вернуться назад или направиться в другое место — вокруг столько интересного! — но Архип Павлович отказался.

— Не могу сегодня, — проговорил он усталым голосом. — Очень болит голова. У меня всегда так: чуть перемена погоды — хоть плачь, кажется, готова на куски расколоться.

Скуратов осторожно погладил рукой шрам на виске и виновато улыбнулся, будто просил извинения…

Было уже около четырёх, когда «экспедиция» вернулась на свою базу. Её возвращение было такой неожиданностью для Алика, что он растерялся и даже как будто испугался.

— Дежурный! Где обед? — издали крикнул Валерка, размахивая над головой ореховой палкой. — Поч-чему не р-рапортуешь?!

— Да я вас не ждал так рано, — только и нашёлся сказать Войтёнок-младший.

— Слышите? Он не ждал нас! Он забыл, что мы хотим есть!..

Есть в самом деле захотели все, и потому дежурному сразу же было приказано раскладывать костёр. А пока Алик собирал сушняк, Валерка и Лёня принесли воды и начистили картошки.

Спустя какой-нибудь час все, кроме Скуратова, сидели за столом. Архип Павлович и от обеда отказался. Голова у него разболелась ещё сильнее, и он сказал, что полежит. Попросил даже, чтобы без нужды его не беспокоили.