Хумара поднял на него взгляд и медленно покачал головой.

— У нас нет такой игры, Ваше Величество, — тихо произнёс он.

Руадан скрестил руки.

— У магов тоже. Впрочем, Сиренити неплохо в ней разбирается, — заметил он, подбрасывая чёрного ферзя в воздух. — Так, может, и Вам стоило бы нау…

Дверь с грохотом распахнулась. В кабинет ввалилась бледная, хмурая Сиренити в смятом, испачканном кровью плаще. Руки девушки также были по локоть в крови, под глазами набухли мешки, на щеках же отчётливо виднелись подтёки слёз — светлые полосы на сером от пыли лице.

Диан быстро поднялся навстречу девушке, глядя на неё расширенными от изумления глазами. Руадан удивлённо поднял брови и потянулся за стоящим на столе пустым бокалом.

— Ваше Величество! — к слабому от болезни голосу хумары теперь добавилось волнение. — Что произошло?

Сиренити прижавшись спиной к двери, подарила демону такой взгляд, что Диан инстинктивно отшатнулся и, потеряв равновесие, упал обратно в кресло. Волшебница молча прошла мимо него к столу. Взяла протянутый Руаданом бокал с вином, добытым демоном из спрятанного в шкафчике бара. Залпом выпила. Будто не замечая Повелителя, повернулась к Диану.

— Ну и что вам здесь надо?

Хумара вздрогнул. Быстро поднялся и посмотрел на Повелительницу. Зря, подумал Руадан, наблюдая за разворачивающейся сценой. В такие моменты взгляд Сиренити становился совершенно диким.

— Прошу прощения, — надо отдать хумаре должное, его голос даже не дрогнул. — Я просто хотел поблагодарить Вас за заботу…

— Поблагодарили?! — рявкнула Сиренити, наклоняясь и нависая над столом. — А теперь убирайтесь отсюда!

Глаза хумары странно сверкнули, и без того бледное лицо, казалось, стало ещё белее.

— Вы что, не слышали? — музыкальный голос Сиренити теперь больше напоминал недовольное звериное рычание. — Я сказала, вон отсюда!

Молча, Диан резко развернулся и почти выбежал из кабинета. Руадан перевёл взгляд на девушку. Сиренити рухнула в кресло, её губы предательски задрожали, в глазах блеснули слёзы.

Вздохнув, демон вытащил из бара в шкафу ещё один бокал. Подумав, намешал коктейль и протянул его Сиренити. Девушка машинально взяла. Глядя в одну точку — где-то в двери — выпила. Закашлялась. Положила руки на подлокотники, запрокинула голову и закрыла глаза.

Руадан усмехнулся. Ничего не говоря, подошёл к волшебнице, наклонился. Обнял. По щекам Сиренити потекли слёзы — сначала медленно, потом быстрее и быстрее, рыдания становились всё громче и невнятнее.

— Почему?! За что мне это? Руадан! Я не могу больше! Не могу. Не могу…

Повелитель взял девушку за руку, устроился на подлокотнике и, наклонившись, шептал какую-то успокоительную чушь, пока королева волшебников рыдала у него на плече.

Он ничего не спрашивал. Ничего не советовал. Не порицал. Он просто был рядом, а большего Сиренити, казалось, и не нужно.

Эти двое, пусть и такие разные, действительно понимали друг друга без слов.

Пройдёт около часа, прежде чем Сиренити успокоится, улыбнётся какой-то шутке Повелителя. И ещё полчаса, когда вспомнит, что наговорила своему консорту. И, глядя на Руадана, пытаясь скрыть стыд за смехом, назовёт себя глупой и вспыльчивой.

Но пока она плачет, а Руадан нежно гладит её спутанные чёрные волосы, вспоминая свой вчерашний сон, в котором фигурировала такая же волшебница, только совершенно седая.

И где-то на пределе слышимости рыдает скрипка, сплетаясь в странную мелодию с задумчивой гитарой.

Украшенная золотом и лепниной кровать казалась огромной и холодной. Сиренити с головой закуталась в одеяло, но даже это не помогало согреться. Волшебница дрожала, сжавшись в комочек, крепко прижимая к себе здоровенного плюшевого зайца. Тот стоически терпел, глядя пустыми зеркальными глазами в потолок. Где-то за дверью прогуливались то туда, то обратно часовые.

Абсолютно бесполезные, против того, кто действительно захочет её убить.

Волшебница изо всех сил стиснула зубы, пытаясь проглотить твёрдый комок горечи, подкатывающий к горлу.

Дура.

Ничтожная, безответственная, вспыльчивая, злая, расчетливая дура!

Одного близкого ей человека бросила, сбежала — как обычно. Консорту, который просто сказать спасибо ей пришёл — нагрубила. Зачем? Для чего? Разве её проблемы — его вина?

А ведь Диан её супруг.

Вместе они семья.