На этом пункте приказа чекисты особо настаивали, имея в виду создание затруднений для иностранных разведок в выявлении секретоносителей и осуществлении к ним вербовочных подходов. И это не было какой-то исключительной мерой, а лишь распространяло на военнослужащих и служащих РККА правила, существующие во многих странах, хотя и не без некоторого ужесточения в плане имеющегося в приказе указания относительно членов семей.

К. Ворошилов подчеркнул в рассматриваемом документе необходимость «сурово преследовать» виновных в нарушении приказа, а чтобы исключить какие-либо ссылки на незнание его содержания, приказал зачитать текст во всех ротах, командах, экипажах кораблей и судов. Начальствующему составу следовало объявить приказ под расписку, а при приеме на службу в РККА брать таковую в обязательном порядке.

Еще через год (16 июля 1928 г.) наркомвоенмор утвердил резолюцию Центрального военно-политического совещания о карательной политике военных трибуналов. Для нашего исследования наиболее интересен пункт 12 данного документа, принятый в редакции, предложенной Особым отделом ОГПУ и военной прокуратурой: «Военной коллегии (Верховного суда СССР. — A. З.) дать указание военным трибуналам, что карательная политика ВТ в данное время не подлежит пересмотру в сторону ее снижения, а по делам о преступлениях контрреволюционных, разглашения военной тайны… халатном отношении к секретной переписке… необходимо усиление судебной репрессии» [1259] .

Конкретным поводом к принятию такого решения явилось серьезное происшествие в 4-м стрелковом корпусе Западного военного округа, расцененное в циркулярной телеграмме начальника Особого отдела и одновременно зампреда ОГПУ Г. Ягоды как «неслыханное по своей наглости» [1260] .

Суть дела была такова: поздно вечером трое неизвестных вооруженных лиц проникли в помещение штаба, выкрали всю найденную там секретную переписку и скрылись. Однако, как выяснилось позднее, в ходе расследования чекистами произошедшего факта, никто в штаб не проникал, а делопроизводитель секретной части А. Барановский нападение преступников инсценировал. Все это он проделал вместе со своим приятелем В. Бирхенфельдом, который изучался контрразведчиками по подозрению в шпионаже. При допросах агентурные материалы особого отдела 4-го корпуса полностью подтвердились, а вот украденные документы сразу найти не удалось, поскольку В. Бирхенфельд передал их третьему лицу, назвать которого отказался. Среди этих документов был и мобилизационный план, оставленный ранее в помещении делопроизводства помощником начальника штаба корпуса А. Травинским. Материалы на него и других нарушителей СДП выделили в отдельное производство, а В. Бирхенфельда и А. Барановского доставили для дальнейшего следствия в ОГПУ [1261] .

Оперативная разработка была продолжена в Витебске, где дислоцировался штаб корпуса. В результате чекисты установили связь В. Бирхенфельда с некой Н. Тетерской, у которой при обыске и обнаружили некоторые из украденных документов, а остальные, вероятно, были уже переправлены в Польшу. Все изобличенные лица понесли заслуженную кару [1262] .

В соответствии с приказом К. Ворошилова были сняты с занимаемых постов помощник начальника штаба 4-го корпуса А Травинский, начальник оперативной части Г. Якунников и некоторые другие лица из числа начсостава [1263] .

Согласно акту, составленному штабом Белорусского военного округа, утраченными оказались 48 секретных и совершенно секретных документов, ряд из которых имел особое значение. Причем, и это подчеркнуто в акте, «случайностью объяснить такой набор исчезнувших документов нельзя, так как один документ дополняет другой и они тесно между собой связаны». Заместитель начальника штаба БВО сделал в заключение следующий вывод: «Изъятием документов противник получил весьма ценный материал о штабном составе частей мирного времени и об их количестве в округе, приобрел данные, которые долгий срок будут действительны» [1264] .

Огромное количество недостатков в сохранении военной тайны было вскрыто особыми отделами Украинского военного округа, о чем последовал доклад в Москву после циркулярного указания ОГПУ по итогам расследования дела А. Барановского и др. [1265]

С учетом сложившейся в вопросе соблюдения требований секретного делопроизводства (СДП) обстановки начальник ОО УВО Н. Быстрых предложил принять дисциплинарные и иные меры к виновным лицам, обратив особое внимание на старший и высший комсостав. И это было достаточно обоснованное мнение, подтверждением которого явился еще один неординарный факт.

В 1929 г. от должности начальника Политического управления РККА был освобожден А. Бубнов. Теперь он стал наркомом просвещения РСФСР и к военным делам уже отношения не имел. Однако он, в нарушение всех правил СДП, забрал с собой целый портфель с секретными и совершенно секретными документами Реввоенсовета СССР и ВСНХ [1266] .

Этот портфель был выкраден в 1931 г. начальником сектора Наркомпроса, позднее бежавшим за границу. О тайнике с документами он сообщил сотрудникам английской разведки, и Сикрет интеллидженс сервис провела операцию по изъятию и вывозу из СССР «портфеля наркома». Только благодаря агенту Иностранного отдела ОГПУ Б. Лаго (псевдоним А/243), внедренному к резиденту СИС В. Богомольцу, удалось предотвратить утечку важной информации. Заблаговременно зная о прибытии в СССР исполнителя акции, сотрудники ОГПУ подменили действительно секретные документы на специально подготовленные в Штабе РККА дезинформационные материалы, которые и были доставлены в Лондон [1267] .

Специальная комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) расследовала в 1934 г. факт разглашения начальником ВВС РККА и членом Реввоенсовета СССР Я. Алкснисом секретной информации о перелете самолета РД. В итоге Политбюро вынесло решение об объявлении взыскания самому Я. Алкснису, а также некоторым руководителям цензуры [1268] .

Как уже отмечалось нами ранее, чекистов в некоторой степени устраивало расширение круга секретных документов, что облегчало доказывание шпионской деятельности конкретных лиц. Но это с одной стороны. А с другой стороны, сотрудники особых отделов распыляли свои усилия по реализации на практике системы контроля за оборотом данных документов. Найти «золотую середину» не удавалось.