— Не возвращайтесь в контору сегодня, — проговорил Никифоров, не глядя на Котова. — Ваши домашний и служебный телефоны прослушиваются, квартира и дача под наблюдением. Сейчас вам следует выйти отсюда и больше не попадаться на глаза моим людям. Если засветитесь, вас возьмут под круглосуточное наблюдение и я ничем не смогу вам помочь!

— Спасибо, Виктор Петрович! — искренне поблагодарил Котов. — Теперь я ваш должник.

Он сунул под ладонь Никифорова кусочек картона и поднялся.

— По этому телефону можете связаться со мной в любое время. Здесь номер моего пейджера.

И Котов вышел из кафе.

Никифоров посидел немного, затем спросил еще чашку. Долго держал ее в руке, затем залпом выпил. Глянул на счет, недовольно крякнул, но все же добавил на чай. Вышел на улицу и побрел в сторону Полянки.

Никифоров чувствовал себя очень неуютно: им овладели два противоположных чувства. Одно самодовольно уверяло, что он поступил очень правильно; что он не отступился от Хладова, а просто предусмотрительно разложил яйца по разным корзинкам; что, в конце концов, предать лично Хладова — это еще не предательство Родины. А другое резонно заявляло, что предательство всегда остается предательством, каким соусом ты его не поливай.

16 августа 1994 года, 11.00.

Андрей решил немного понаблюдать за Рустамом Карамовым: он был уверен, что Охотник в конце концов снова выйдет на Карамова.

Начало его разочаровало. Карамов вышел из дома около восьми часов утра и отправился на работу к себе в НИИ. Андрей с грустью осознал, что не годится на роль Пуаро или мисс Марпл по весьма прозаической причине: отсутствие независимого источника дохода. Увы, у него была работа, — хотя и со свободным графиком, — но все равно работа ради хлеба насущного. И он поехал в редакцию.

Там Андрей ознакомился со сводкой происшествий за ночь и узнал о перестрелке в Лианозове. Что-то его насторожило, и он перечитал короткую справку еще раз.

Здесь что-то не так! Из справки следовало, что преступник, личность которого выяснить не удалось, напал на милиционера во дворе ОВД «Лианозово», овладел автоматом АКС-74У, захватил патрульную машину и попытался скрыться. Сотрудники ОВД «Лианозово» настигли преступника, и в завязавшейся перестрелке тот был убит. У милиционеров один ранен.

Это только в американских боевиках полиция мчится за бандитами, паля из всех стволов. Задержание вооруженного преступника, да еще на автомобиле, проводится по специальному плану. А тут получается: наткнулся человек на наряд милиции и его тут же расстреляли в упор! Хотя, не зная подробностей…

Андрей посмотрел, где находится ОВД «Лианозово» и с удивлением выяснил, что в том же здании находится отделение милиции поселка Северный. А в Северном живет Охотник, — во всяком случае, официально! А нет ли и здесь следа Охотника?

Андрей полез за записной книжкой и с глубоким удовлетворением обнаружил, что в ОВД «Лианозово» на нелегкой ниве защиты закона и порядка в качестве следователя уголовного розыска трудится старый университетский собутыльник Леха Панкратов. Леха поступил в МГУ в то же время, что и Андрей, только на юрфак. Андрей узрел в этом некий перст судьбы и созвонился с Лехой.

Тот оказался на месте, страшно обрадовался звонку. После пятнадцатиминутного «трепа» договорились часов в шесть вечера встретиться у Андрея и «раздавить флакон».

Андрей положил трубку в том нервическом состоянии, который называют «саспенс Хичкока»: тревожное ожидание скорого прихода Неизбежного при отсутствии его внешних признаков. Скажем, медленно раскрываются дверцы шкафа и под зловещий скрип старых петель растет убеждение, что за дверью шкафа — скелет! Хотя его может там и не быть.

Так и сейчас: у Андрея крепло убеждение, что Охотник каким-то образом причастен к перестрелке в Лианозове. Хотя оно явно не было подкреплено фактами. Пока.

16 августа 1994 года, 14.00.

Лавров сидел на лавке Страстного бульвара вместе со своим старым приятелем подполковником Кравцовым. Их связывала боевая юность в МУРе, пронизанная светом воспоминаний о тех блаженной памяти временах, когда все соблюдали рамки если не законности, то хотя бы приличий: чиновники брали взятки дефицитными товарами или в рублях, и редко когда сумма оказывалась достаточной хотя бы для покупки «Запорожца»; преступники не устраивали взрывов и перестрелок на улицах города; а профессионал испытывал чувство гордости за дело, которое он делал. И вообще, все тогда было лучше, и женщины любили крепче, и волос на голове было больше, и сил… эх, да что говорить!