Иногда, впрочем, я ощущала нечто вроде неловкости, вспоминая, наш маленький уютный домик, но я ведь не собиралась нарушать данного тетушке слово. Мой дом — Сильвер-Белл! И как бы восторженно я не относилась к замку, он никогда не займет места в моем сердце. Просто… как можно было не гордиться родственными узами с замком Китчестер-Холл!

Чаще всего я находилась в обществе графа, поскольку ему, по его словам, никогда не наскучит моя компания, что, принимая во внимание его равнодушное отношение к другим, кроме Дамьяна, было весьма примечательным.

Иногда у меня создавалось впечатление, что леди Редлифф относится ко мне с симпатией.

— Это так. Ты дочь Эдварда и она приняла тебя с самого начала, — сказал дед, когда я поделилась с ним своими ощущениями. — Просто старая змеюка лишится сна, если хоть на миг спрячет свои ядовитые клыки. Наплюй на нее, пусть себе изводится. Она будет доставать всех даже на краю могилы. Такая уж она уродилась — стервятница.

Однако это впечатление рассеивалось, когда я понимала, что в очередной раз ее симпатия ко мне вызвана исключительно местью Дамьяну, которому она непрерывно и неутомимо указывала «кто здесь наследник». А если что и устраивало ее во мне лично, так это досадные недостатки, каких было предостаточно. Они тешили ее самолюбие не меньше, чем месть жабенышу. Элеонора всячески пыталась давить на меня, попрекать и «тыкать» моей никчемностью и все потому, что чувствовала во мне отсутствие благоговения к ней, и это задевало ее.

…День выдался пасмурным и холодным. Серая полупрозрачная дымка скрывала солнце и бледный матовый свет его заливал все вокруг. Дождя не было, но от унылой погоды можно было впасть в меланхолию. И все же, отправляясь на прогулку в полдень, я с самого начала чувствовала радостный подъем. Как будто сердце чего-то ждало и замирало в предвкушении. Оно и, правда, ждало. Сегодня приезжал Дамьян.

Я вышла из замка, отправляясь побродить по окрестностям и, в конце концов, забралась на сторожевую башню, желая испытать себя. И хотя, поднимаясь, я ощущала, слабость в коленях, все же тот немой ужас, что испытала я, когда кто-то крался здесь за мной, почти позабылся. Да, фантазия моя поистине безгранична! Я посмеялась над собой и своими страхами.

Оказавшись наверху, я с умиротворением, словно избавившись от тягостного наваждения, вздохнула. На этот вздох в небе отозвалась пронзительным криком птица. Я задрала голову. Она парила прямо надо мной, низко, будто не осилив высь. Бурая, с пестринками на светлой груди хищная птица. Маховые перья разошлись, и ее широкие крылья стали похожи на человеческие руки с растопыренными пальцами. Будто почувствовав мой взгляд, она вновь вскрикнула, тонко и надрывно. И в этом пронзающем небо звуке мне почудилось самое настоящее одиночество.

А чуть погодя я увидела Дамьяна. Он лавировал между домиками, остроконечными заборчиками чуть выше колен и розовыми кустами, обступившими со всех сторон, и целенаправленно двигался ко мне. Меня покоробила мысль дожидаться его здесь наверху, — вновь слышать, как раздаются на лестнице шаги, как жалобно скрепит настил; а потому я немедля спустилась вниз.

— Соскучилась, соловей? — весело спросил он.

— Полагаю, ты и сам в это не веришь!

Он улыбался, как будто был ужасно рад нашей встрече. Я почувствовала себя безрассудно счастливой, потому что поняла, он пошел искать меня, сразу же, как приехал. И не успела я опомниться, как мы уже шли вдоль крепостных стен.

— Почему же, верю, очень даже… Я и сам скучал по тебе, Найтингейл.

— Скучал по мне? — промямлила я.

— Кто же еще способен так усердно демонстрировать благоразумие и неустанно отвергать меня. Всю эту долгую неделю мне так не хватало наших прений, что жажда их толкнула меня на столь непристойный поступок, как скучать по тебе.

Я была сбита с толку искренностью прозвучавшей в его голосе и сердечной шутливостью. Но мне хватило сил не растаять и лукаво заметить:

— Даже не знаю: благодарить ли тебя за комплимент или извиниться за то, что втянула тебя в такое искушение.

— Поступай, как всегда — или почти как всегда, — говори то, что думаешь

— Тогда я помолчу.

Дамьян хмыкнул. Но решил помолчать вместе со мной. В молчании мы вышли из замка, и я непроизвольно оглянулась в ту сторону, где у речки нависал бревенчатый мостик. Дамьян понял меня без слов, и мы направились туда.

— Не следует гулять в одиночестве, — сказал он, когда мы подходили к ивам. — Иногда можно наткнуться на не слишком приятную встречу. Особенно здесь у реки и оврагов.

— Твои дружки промышляют? — вырвалось у меня.

— Угу, и они тоже.

— Тогда мне и тебя следует опасаться.

— Непременно!

Я искоса взглянула на него, Дамьян не сдерживал улыбки.

— А я люблю одиночество. И прогулки в одиночестве. Это прекрасная возможность разобрать бардак в голове, расставить все по полочкам, хорошенько поразмышлять и…

— …подготовиться к битве!

— Да… — я кивнула, он сказал именно то, что я хотела выразить. — Да, именно так — подготовиться к битве. Не важно с кем и когда. Главное быть всегда во всеоружии.