— А аппетиты у тебя зверские, к слову сказать, — поддела я ее. — Ты голодна, как волк, когда дело касается развлечений и драгоценностей.

Она с достоинством выпрямилась и, гордо выпятив подбородок, сообщила:

— Естественно! Чем эффектнее женщина, тем ярче ее желания и неумеренней потребности.

Я от души расхохоталась.

— Ну что ж, от всего сердца желаю тебе, чтобы возможности и размер кошелька твоего будущего мужа всегда совпадал с твоим нескромным самомнением.

В ответ на это пожелание она ответила весьма выразительно, запустив в меня пуховой подушкой. Но та не долетела до кресла, а повисла на низком кроватном столбике, венчавшемся деревянной шишкой. Послышался резкий звук рвущейся ткани и на пол посыпался густой ворох белых перьев. Увидев, какой неожиданный поворот приняли события, Летти решила не останавливаться на этом. Соскочив с кровати, она загребла целую охапку перьев и одним прыжком преодолела расстояние до кресла, в котором сидела я и, к своему стыду, пребывала в некотором ступоре. Под раскатистое «у-у-у-ух» она вывалила все это пушистое счастье мне на голову и в полном восторге от своей детской проделки захлопала в ладоши и закружилась по комнате. Пуховый душ привел меня в чувство и я, прежде чем Летти заметила, схватила вторую подушку, лежавшую на кровати.

Когда на крики и возню в комнату влетела запыхавшаяся Финифет, ее глазам предстала картина крайне необычная для тихого домика, где живут скромные и весьма достойные леди. Мы с Виолеттой, хохоча, прыгали по комнате и колотили друг друга наполовину опустевшими наволочками. А вокруг нас бушевала белоснежная буря, оседая спутанными комочками пуха на опрокинутом кресле, развороченных матрасах и, неизвестно как оказавшейся на нашем пути, глиняной ночной вазе, увы, разбитой вдребезги.

— Мисс Сноу, вы ведете себя неблагородно, — с титаническим спокойствием произнесла Финифет. — Разве вам не говорили, что битьё подушками своих собеседников не практикуется в приличном обществе?

Она, не моргая, смотрела на нас своими цепкими глазками и ни одна эмоция не отразилась на ее заостренном лице.

— Разве? — крикнула я, уворачиваясь от Леттиного снаряда. — Кажется, и в моем воспитании есть множество белых пятен. Обещаю, если когда-нибудь окажусь в Букингемском дворце или Сент-Джеймсе, то не буду набрасываться с подушкой на каждого, кто будет мне представлен. Иначе в «списке придворных дам» отметят, что я не слишком благородная леди.

Острый нос Финифет дернулся, но ответила она также хладнокровно, как и до этого:

— Когда закончите… э-э… общение, я буду рада, если вы соблаговолите позвать меня, мисс Сноу. Думаю, мы прямо сегодня и начнем устранять ваши «белые пятна». Вы как предпочитаете обучение: аристократическим способом, то есть, розгами; или же, как принято в деревнях, — палкой?

Маркиза достигла Гарден-Роуза к полудню. Весть о ее приближении, благодаря мальчишкам, специально отправленным контролировать ситуацию на дороге, стремительно распространилась от дома к дому. И когда изящная карета с лакированными дверцами и старым грумом на запятках въехала в деревню, то многие жители высыпали на улицу, чтобы приветствовать знатную особу. Вероятно, никогда прежде тщеславие маркизы не было удовлетворено таким обильным почтением. Убранная занавеска в окне кареты, свидетельствовала о благоприятном впечатлении, которое произвели на нее низкие поклоны и глубокие приседания. От избытка удовольствия и в угоду своему самолюбию маркиза пошла на более решительные действия и продемонстрировала встречавшим ее узкую, отяжеленную огромными перстнями руку в шелковой перчатке.

Этот царственный жест вызвал у нас с Сибил улыбку. Стоявшая рядом с нами величественная, несмотря на богатство оборок на лиловом платье, тетя Гризельда заметила наше неуместное веселье, гласно цыкнула и погрозила нам розовым зонтиком.

В этот день тетя в качестве главы комитета обязана была находиться с Тернерами в Оурунсби. Миссис Додд, как ни шли ее желания вразрез с желаниями самого комитета, вынуждена была согласиться, что мисс Уилоуби, как дочь виконта, обладает большими привилегиями, и именно она достойна засвидетельствовать от имени всех добропорядочных жителей Гарден-Роуза глубокое почтение и искреннюю радость от столь приятного присутствия, которым удостоила этот тихий уголок маркиза.

Накануне вечером тетя выразила явное сомнение в успехе поставленной перед ней задачи.

— Вот ведь, наслал на меня бог казнь египетскую! Разве я гожусь для этой парадной миссии?! — сетовала она, отточенными движениями сматывая высушенную пряжу. — Я не настроена метать бисер перед какой-то залетной штучкой!

— Боюсь, вашей генеральской выправкой вы только напугаете маркизу, — вклинилась я.

— Ты, безусловно, права, Роби! Нужно смягчить свой образ. Думаю, лиловое платье подойдет как нельзя лучше, — она задумчиво почесала подбородок. — Пышнее рюши на груди, побольше нижних юбок, на поясе розовый кушак, завязанный легкомысленным бантом. И еще обязательно та розовая шляпка со страусиными перьями и в тон ей зонтик с бахромой…

— О-о! — выдохнули одновременно я, Сибил и Финифет.

— Но даже этих усилий будет недостаточно, — подвела итог тетя. — Вряд ли на завтрашней встрече я блесну виртуозным исполнением льстивых речей… Сиби, ласточка, подай вон ту плетеную корзину со стола в ней еще достаточно места для этих клубков.

— А, по-моему, из нее уже сыпется через край! — возразила экономка, когда Сибил, отложив шитье, поднялась и направилась к указанной корзине.

— Не городи чепухи, Фини! Ты уже совсем ослепла, если не видишь, где расположены края. В нее еще поместится десять клубков!