Однако судьба переменчива, и вскоре у него будет достаточно денег, чтобы расплатиться с долгами, сколько бы их ни было. Он всех осчастливит, даже Кэт. Нужно только играть и дальше, не сдаваться, пока снова не окажешься на плаву. Это непременно должно произойти, темная полоса обязана смениться светлой, а десять проигрышей — десятью выигрышами. Невозможно вечно терять. Чем чаше Джо проигрывал, тем сильнее убеждался, что не может просто так бросить. Все потраченные им деньги — своего рода вложение в будущую удачу. С каждой потерянной ставкой чаша весов слегка склонялась в его сторону. Суть в том, чтобы вовремя вырваться из полосы неудач и получить награду.

Джо долго верил, что так и будет. Он способен сохранить веру. Конечно, придется потуже затянуть пояс и кое в чем отказать себе, хотя он не очень-то это умеет. А еще выход — чаще работать сверхурочно. Но, получая дополнительно сто долларов, он сможет сводить концы с концами. Нужно примерно шестьсот баксов в неделю, чтобы вовремя вносить проценты. Иногда ему удавалось раздобыть нужную сумму — ну или почти удавалось. Конечно, Джо понимал всю тщетность своих попыток расплатиться с букмекерами таким образом. Эти деньги приходили к нему из Норт-Энда и, точно почтовые голуби, туда же и возвращались. Один из подручных Капобьянко платил сержанту из первого участка, тот отдавал деньги Джо, а Джо нарезал круги по Саут-Энду, расплачиваясь с букмекерами. Через несколько дней те же самые банкноты оказывались в исходной точке, в руках у людей Капобьянко. Чарли Капобьянко создал длинную цепочку, по которой двигались наличные, и тратил ровно столько, сколько нужно, чтобы система работала. Разумеется, чаще всего Джо не хватало денег, порой катастрофически не хватало, и тогда приходилось договариваться. Но это никогда не было проблемой. Наверное, такова привилегия полицейского — настоящий щит. С его помощью Джо как-то пробивался.

Но теперь он понял, что никогда не выберется. Он себя обманывает. В этой яме его и похоронят. Вероятно, причиной тому послужила гибель Эми. А может, то, что он впервые обратился к местным шейлокам и занял денег, чтобы залатать дыру, — смертельная ошибка, которая неизбежно должна навести волков на след раненого, хромающего животного. А может, жестокость городского криминала или все, вместе взятое. После стольких убийств всех горожан охватила мрачная паранойя.

Кампания Чарли Капобьянко по захвату букмекерских контор привела к целой череде кровопролитий: конкурирующие банды ощутили опасность. Впоследствии этот период назовут войной ирландских банд, но никаким военным благородством здесь и не пахло. Ребята с Уинтер-Хилла систематически истребляли соперников из банды Маклафлина, но по большей части всякая мелочь охотилась друг за другом. Война кланов — хорошая возможность свести старые счеты. Вскоре начали появляться трупы. В брошенных машинах, в чемоданах — их обнаруживали по запаху… Обезглавленный труп в незапертой квартире… Загадочная темная жидкость, просочившаяся из багажника машины — прохожие жаловались на вонь)… Почти двадцать убитых, большинство застрелено, двое удушены, у одного перерезано горло, один обезглавлен, один утоплен. Излюбленный способ убийства — выстрел в затылок. Берегись улыбчивого парня, который распахивает перед тобой дверь или предлагает сесть впереди.

Тем временем Капобьянко все сильнее прижимал не только букмекеров и местных ростовщиков, но и тех, кто пользовался их услугами. Он предпочитал политику силы: отсчет не должен останавливаться. Неисправным должникам приходилось платить, даже если у них не оставалось ни гроша. Это была бессмыслица, не виданная ни в Нью-Йорке, ни в Чикаго — по той очевидной причине, что с разорившегося должника все равно ничего не возьмешь. Но этот нюанс ускользнул от Чарли Капобьянко — он требовал деньги, все и сразу. В Бостоне часы тикали до тех пор, пока бедолага так или иначе не выплачивал последний взнос.

Поэтому Джо, в своих чересчур тесных форменных брюках и слишком маленькой фуражке, стоял на автовокзале Грейхаунд в час ночи и гадал, сможет ли он позволить себе покупку новых брюк (он уже давно истратил те двести долларов, которые полицейский департамент ежегодно выдавал своим сотрудникам на обмундирование). Автовокзал, по мнению Джо, был худшим местом дежурства. Кому-то достается смена возле Симфони-Холла, а Джо — на автовокзале. Но это было единственное учреждение, работавшее семь дней в неделю, — Джо стоял в тепле и не возражал. Он отрабатывал обычную смену до полуночи, а потом сверхурочную — от полуночи до шести или семи утра. Ночь, в течение которой ему неизбежно придется будить бродяг, тыкая их дубинкой, выгонять из кабинок в мужских туалетах уединившиеся парочки — и чего ради? Чтобы отдать заработанные гроши какому-то итальяшке? По крайней мере можно припарковаться поблизости и поспать в машине. Довольно и того, если он будет раз в час проходить по автовокзалу.

В час ночи здесь было совершенно безлюдно, и Джо уже успел ошалеть от скуки, когда увидел черный блестящий «кадиллак». Подобным машинам здесь было не место в это время, да, собственно, и в любое другое. Джо подошел к окну вокзала и увидел, что из автомобиля выходит Винни Гаргано. Гаргано постоял, оглядываясь, пожал плечами и покачал головой, словно боксер, который пытается расслабиться перед схваткой. Просто удивительно, как эти парни застают тебя в самый неподходящий момент. Джо, который в это время размышлял о Кэт и о двадцати тысячах долларов, быстро попытался обрести прежнюю уверенность. Он втянул живот, застегнул брюки (расстегнутые, чтобы легче дышалось) и выпятил грудь. Но тело утратило былую форму. Когда Гаргано миновал стеклянные двери, Джо все еще тщетно пытался принять надлежащий вид.

— Эй, — окликнул его Гаргано. — Когда идет следующий автобус до Покипси?

Джо заставил себя слабо улыбнуться.

Гаргано обошел пустое помещение. Потертые пластмассовые сиденья, закрытые окошки касс. Ни одного автобуса. Автовокзал оставался открытым круглые сутки на тот случай, если вдруг придет автобус из какой-нибудь глуши и выгрузит кучку измученных, помятых пассажиров, похожих на эмигрантов из далекой страны. И снова наступит тишина.

— Какого хрена ты тут торчишь? — поинтересовался Гаргано.

— Я тут работаю.

— А я думал, ты детектив. Большая шишка.

— А тебе какое дело?

— Я имею право знать, на что уходят налоги.

— Ты платишь налоги?

— Нет.

— Тогда какая разница? — Джо мысленно продолжил: «Ну и вали отсюда».

Гаргано снова обошел зал ожидания рассеянной походкой человека, погруженного в собственные мысли. Джо медленно поворачивался, чтобы Гаргано не зашел ему за спину. Этот тип был обезьяноподобен — руки свисают почти до колен, на шее бугрится толстая складка жира. По слухам, Винни Гаргано разрубил одну из своих жертв на части и упаковал куски в три чемодана, причем уложил голову лицом вверх, своеобразный привет полицейским.