В ту благословенную пору задача Гавриила была относительно проста и потому не требовала особенных ухищрений и бюрократии. Он просто садился за обшарпанный письменный стол, открывал огромным кованым ключом еще более огромный шкаф за спиной, доставал оттуда длинные пергаментные свитки — небезызвестную Книгу Жизни — и водил пальцем по строчкам. Иногда, когда присутствовали какие-то сомнения, он имел обыкновение посмотреть сурово, по-архангельски, на выражение лица очередного иммигранта. Если, конечно, это лицо еще было в наличии и находилось на анатомически правильном месте, а не где-нибудь, извините, на заднице. После чего, как правило, праведник или праведница получали свою «грин-карту», немедленное восстановление нормального благообразного облика (что это было бы за райское существование с безголовыми и обгоревшими, шатающимися по улицам и трапезным!) и вприпрыжку присоединялись к своим друзьям по вере, чтобы слиться в непрерывном молитвенном экстазе.

Но время шло. Следуя ветхозаветным заповедям, еще не знающее противозачатия человечество плодилось и размножалось с такой неумолимой скоростью, что даже периодически посылаемые ему за грехи и прочие достижения войны и эпидемии могли лишь на короткое время приостановить триумф его численного роста. К тому же все большая его часть принимала единственно истинную христианскую веру, а планку стандартов приходилось все время, скрипя зубами, понижать. И вот толпы перед распахнутыми с утра воротами становились все больше и больше. Распятых же и прочих «правильных» кандидатов на постоянное место жительство в Раю становилось все меньше и меньше. Доля же тех, кого Гавриилу хотелось определить, скорее, в симметричное ведомство, тоже неуклонно увеличивалась. К таковым относились власть предержащие с сытыми и развращенными лицами — сторонники Святой Церкви, жертвователи бедным и строители храмов. Среди них были и бандито-солдатские хари, убившие, ограбившие и изнасиловавшие немало язычников и агарян и в итоге вполне заслуженно получившие топором по маклабатору в момент совершения очередного подвига во имя веры Христовой. К этой растущей категории принадлежали святоши — развратители мальчиков и прочие мерзавцы. Смотреть в глаза этим было одно расстройство. Но как только хотелось определить очередного гада в смоляную яму (да поглубже!), тут же подбегали посыльные от очередных авторитетных праведников и шептали на ухо, что «Да, сволочь! Ну да что поделаешь: ведь и хорошего сколько сделал!».

Когда объем работы и получаемое от нее разочарование стали непереносимыми, Гавриил плюнул на все и, посовещавшись с другом Михаилом, основал новое ведомство, обозвав его Принимающим Присутствием или, в местном просторечии, ПрПр. В ПрПр набрали самых, казалось бы, надежных ангелов и праведников, чьи земные навыки стали чрезвычайно необходимы. К таким, например, относились печатники, регулярно переиздававшие Книгу Жизни, писари и квартирьеры. Возле ворот выросло внушительных размеров здание величественной архитектуры. Кандидатов на ПМЖ теперь прогоняли через как минимум двадцать одновременно работающих столов с ангелами, выражением злых лиц здорово напоминавших следователей НКВД. На подхвате у каждого ангела-опричника мельтешили один-два помощника из числа неугомонившихся еще праведников-ловчил, которые метались по архивам здания то за одной, то за другой справкой. Эти-то праведники, а потом и появившиеся в ПрПр кульпиты, и довели до греха.

Внезапно проведенная Гавриилом внутриведомственная проверка с пристрастием показала, что чуть ли не каждый четвертый попадающий в Рай либо делал это за взятку земной контрабандой (включая секс натурой), либо был такой дрянью, что по нему должны были рыдать черти и прочие демоны. Михаил срочно навел порядок, расстреляв в клочья следователей со злыми лицами и депортировав в Ад миллион псевдоправедников. Но стрелять было легко, гораздо сложнее было выстроить систему, которая бы предотвратила злоупотребления. Опять посовещавшись с Михаилом, Гавриил обратился с молитвой к Самому. Он так и не был до конца уверен, кто в конце концов в тревожном сне подсказал ему одну дельную мысль. «Сам» говорил приятным голосом молодой женщины и потому мог быть всего лишь подсознательным продуктом вечно подавляемого сексуального желания.

На следующее утро под руководством Гавриила классическое здание ПрПр разломали к такой-то матери и на его месте построили гигантский амфитеатр в форме подковы, чьи многотысячные ряды скамеек смотрели на пресловутые Ворота Рая. Новое сооружение назвали Большим Порталом, а новое ведомство, соответственно, — Министерством Большого Портала, или МБП. Совершив самый большой в истории Рая технологический прорыв, Гавриил перевел Книгу Жизни в формат огромного механического компьютера, созданного за рекордно короткое время несколькими тысячами срочно мобилизованных швейцарских часовщиков. Теперь информация о каждом живущем заносилась в это устройство, способное, провернув жернова механической памяти, выдать необходимую справку в аккуратно распечатанном виде в течение каких-то минут. Новая Книга Жизни имела возможность бесконечного расширения и сопрягалась с похожим механизмом, расселявшим получателей «грин-карт». Приемные столы теперь находились на виду у многочисленных посетителей амфитеатра, которые имели право подсказывать ангелам по поводу того или иного появляющегося в Воротах кандидата. Теоретически система, соединившая в себе последнее достижение райского технологического прогресса и демократический глас народа, стала почти свободной от постороннего вмешательства и злоупотреблений. Однако Гавриил, наученный горьким опытом, по-прежнему недоверчиво относился к МБП, подозревая швейцарскую мафию часовщиков, обслуживавших механизм Книги, и наиболее активных праведников-кликуш, проводящих в амфитеатре почти все свое время.

Именно в амфитеатре Большого Портала и оказался Аналитик после драматической сцены прощания с обеими небезразличными ему женщинами. Он не совсем представлял тогда, куда его несут ноги, но место ему понравилось своей круглосуточной людностью и возможностью хоть на время избегнуть встреч со знакомыми. Здесь он и предавался горестным размышлениям, рассеянно наблюдая за прибытием бесконечной череды кандидатов в праведники, а заодно и за сопровождавшими процесс вынесения решений трагикомическими сценами.

Здесь же он провел и ночь, благо МБП не прекращало свою деятельность и в темное время суток, работая при свете огромных газовых факелов (кстати, любопытно было бы узнать, откуда они тут берут газ!). Здесь же, поеживаясь неотдохнувшим телом на мраморной скамье амфитеатра, он встретил и свое последнее утро в Раю.

В воротах показался очередной посетитель — стройный пожилой мужчина в облачении католического священника, с добрым симпатичным лицом и аккуратной седой прической, которую не смогло повредить даже путешествие в загробный мир. Он степенно подошел к одному из столов и с вежливой улыбкой назвал свое имя. Ангел, подозрительно покосившись на доброго старика, нажал на несколько кнопок, утопленных в стол, из-под которого доносилась постоянная мощная вибрация шестерен Книги. С всепрощающей улыбкой чемпиона аскетической жизни Падре терпеливо ждал неизбежно благоприятного исхода проверки. Наконец из щели в столе выползла лента с распечатанной справочкой. Святой отец нервно помялся, но продолжал благообразно улыбаться. Читающий с ленты ангел нахмурился и опять посмотрел на стоящего перед ним кандидата. Произошел неслышимый Аналитику короткий обмен вопросами и ответами, в ходе которого божий одуванчик побледнел и потерял улыбку. Наконец ангел зазвонил в колокольчик. Тут же как из-под земли появился наряд из двух крылатых амбалов и без разговоров подхватил вдруг приобретшего злое выражение лица священника под белы руки. Отнеся брыкающегося и качающего права кандидата к Воротам, ангелы поставили того лицом к ждущей его судьбе и задом к амфитеатру и Раю, после чего один из них влепил старцу мощного пинка по заднице, и тот, с огромной скоростью и жутким воплем, полетел в скрытую перманентным желтоватым туманом дыру в пространстве за воротами. В амфитеатре раздались одобрительные крики «Ура, МБП!», «В Ад его, гада!» и «Туда тебе и дорога, пидор мокрозадый!». Стала объяснимой первоначальная подозрительность ангела, который, наверное, не в первый раз определял педерастов-развратителей с добрыми лицами в более приличествующее их деяниям учреждение.

Вслед за отправленным в Ад священником к ангелу подошла такая же благообразная и симпатичная старушка. Аналитик, наученный предшествующими инцидентами более не верить внешности, невольно затаил дыхание, ожидая, что сейчас все тайное станет явным и симпатичная бабулька окажется отравительницей детей, людоедкой или, в лучшем случае, сводней. Но ангел пошлепал по кнопкам, прочитал ленту с результатом, бухнул по ней бронзовой печатью и с улыбкой приветствовал старую даму как полноправную жительницу райского сообщества. Дама улыбнулась и поклонилась, как обычно кланяются особы королевской крови папам римским: без фанатизма и унижения.