Фред принял душ, поел и лег спать. Терри тоже приняла душ, извлекла из недр шкафа нарядное платье оливкового цвета. Подкрасила глаза, чуть-чуть подрумянила щеки и наложила блеск на губы. А потом с трудом сдерживала себя, чтобы не смыть всю красоту и не залезть снова в старые джинсы.

Господи, ну когда же он приедет?

Может, вместо тапочек надеть замшевые лодочки на плоском каблуке? А то тапочки такие...

А если он не приедет? Вдруг передумал, решил не ввязываться в это дело? Ну что ж, это его право.

Нет, этого не может быть. Ведь он сам сказал «до встречи». Не прощай, а именно — до встречи. Интересно, до какой встречи? До вечера встречи лет этак еще через двадцать?

Ну что за чушь лезет ей в голову! И как только Терри отвернулась от окна, в стекла ударил яркий свет фар. Скрипнули тормоза, хлопнула дверца, и Терри в полной панике бросилась открывать дверь. Последний раз подобное ощущение она испытывала в школе на выпускном вечере, когда до последней минуты ждала, пригласят ли ее на танец.

И конечно же не дождалась. Ну и что? А ничего. Выжила. И сейчас, если надо, переживет. Ведь теперь она не юная девушка, а зрелая женщина с семилетним сыном.

Только почему-то мечтает все так же.

Кейн вошел — чисто выбритый, с легким румянцем, глаза горят...

— Прости, что так поздно. — Он крутил на пальце брелок с ключами. — Если хочешь, я...

— Ну что ты, совсем не поздно. А я вот сижу, читаю... — Она опустила глаза. — То есть... я... ой, что это я? Входи, раздевайся.

— Да, конечно. Спасибо.

Он сбросил кожаную куртку. Пока Терри вешала ее в стенной шкаф, Кейн невольно залюбовался ее фигурой, подчеркнутой стильным платьем. Черт! Надо было надеть костюм с галстуком, а не вельветовые брюки с джемпером.

— Я сварила кофе. С добавкой фундука и шоколада. Он у меня для особых случаев.

Особый случай? На что она намекает? Кейна бросило в жар. Он и так весь вечер репетировал речь и только об этом и думал, пока мылся, брился и одевался. Ведь не каждый день мужчина делает предложение!

В первый раз, помнится, все произошло само собой. Они с Габби больше года были любовниками, и ее родители не могли дождаться, когда же они наконец поженятся. И вот после Рождества — оба были чуть навеселе — Кейн набрался смелости и сделал предложение.

А кофе с фундуком и шоколадом храбрости вряд ли прибавит.

— Пойдем на кухню. Посмотрю, может, к кофе найдется что-нибудь вкусненькое. Фред доел печенье с корицей, но у меня на случай неожиданных гостей есть крекеры и еще кое-что.

Выходит, он неожиданный гость?

— А что, Фред уже спит?

— Не знаю. Во всяком случае, уже в постели. — Она пожала плечами. — В порядке исключения я разрешила ему посмотреть книжку про пиратов. Все равно он засыпает при свете, а потом я тушу лампу и накрываю его одеялом.

Не обращая внимания на поставленный перед ним поднос с кофе, крекерами, сыром и орешками, Кейн сказал:

— Терри, если Фред еще не спит, я хотел бы с ним поговорить. Ты не против?

— Нет.

Интересно, о чем будет разговор? Когда Кейн отыскал Фреда и привел его в дом, ей показалось, что они нашли общий язык. Терри видела из окна, как они вышли из леса. Одной рукой сын прижимал к себе Чакки, а другой держал за руку Кейна.

Кейн поднялся наверх, а Терри осталась в гостиной, дрожа от возбуждения. Господи, если пять минут наедине с мужчиной приводят ее в такое состояние, зачем было пить кофе?

— Привет, Фред! А мама думает, ты уже спишь, — начал Кейн.

Мальчик сидел в кровати с раскрытой книжкой. На подушке рядом лежал Чакки, заботливо укрытый одеялом.

— Иногда я долго не могу уснуть, — тихо сказал мальчик. — Бывает, почти всю ночь, даже дольше мамы.

— Я тоже. Особенно когда в голове слишком много мыслей.

Фред помолчал, словно переваривая сказанное, и пожал плечами.

— Согласен.

— А иной раз помогает, если поделишься с другом, — заметил Кейн.

— Билли мало что смыслит в таких вещах. — Он помолчал. — Например, в разводе. Его мама с папой почти не ссорятся.

— Твоему приятелю Билли здорово повезло.

— Это точно. — Фред натянул на себя красное стеганое покрывало с Несси.

Кейн прочистил горло. Да, все не так просто, как он себе представлял.

— А ты что, женишься на моей маме?