Абдалла жевал курятину и сочувственно качал бритой головой. От работы Джамаль перешел к домашним делам. Жена хворает, на детей вечно нет времени, и мальчики целыми днями пропадают на улицах, проказничают, дерутся со сверстниками. Не проходит дня, чтобы кто-нибудь из соседей не пожаловался отцу на сорванцов.

— Если я правильно помню, уважаемый Джамаль, — перебил торговец, — на следующей неделе у вашего младшенького, Али день рождения?

— Десять лет исполнится, — полицейский поднес стеклянный мундштук к бледным губам и затянулся. — Только мы не празднуем…

Абдалла ополоснул жирные пальцы в плошке с водой, тщательно вытер полотенцем. Достав из-за пазухи тяжелый кошель, отсчитал серебряные монеты и положил перед курильщиком.

— Здесь тридцать лир, — сказал он, ласково улыбаясь, — купите вашему мальчику подарок от моего имени. Жаль, что не смогу сам поздравить. Совсем нет свободного времени. Наверное, Али уже забыл дядю Саидова.

— Ну что вы, уважаемый Абдалла, — полицейский быстро сгреб монеты, — он часто о вас вспоминает. Да ниспошлет вам аллах удачу во всех делах и крепкое здоровье… Вы знаете, я как раз вспомнил… Когда шел со службы, то видел, что из дома Рустама Мухаммадзи… Если я не ошибаюсь, вы просили присматривать за ним? Так вот, у старика сегодня были гости. Какие-то приезжие.

— Наверное родичи, — сказал бухарец равнодушно, но Юсуф заметил, как в карих глазах дяди зажегся огонек любопытства. — Наконец-то решили навестить старика.

— Не знаю, кто они ему, — пожал плечами Джамаль, — приехали с караваном из Персии. Завтра утром уезжают дальше. Я не поленился, прошел за ними до караван-сарая, где они остановились. Думал, вам будет интересно.

Абдалла доверительно наклонился к собеседнику:

— Мне всегда хочется знать о конкурентах чуть-чуть больше, чем они обо мне. Я рассчитываю, мой дорогой друг, что вы и дальше будете рассказывать о всех последних новостях. Например, я хотел бы получать бумажку с именами болтунов на день раньше, чем ваш уважаемый начальник.

Еще несколько монет перекочевали из рук торговца в карман полицейского. Повеселевший Джамаль пообещал в следующий раз принести копию списка неблагонадежных. Дядя сделал Юсуфу знак собираться и, попрощавшись с блюстителем порядка, они покинули харчевню.

На улице с наслаждением вдыхая прохладный воздух, Абдалла повел племянника в один из кварталов, где селилась кабульская беднота. Люди там жили всякие, кое-кто промышлял воровством и район заслуженно пользовался дурной славой. Шагая рядом с задумавшимся торговцем, молодой человек, воспитанный беспрекословно подчиняться авторитету старших и не задавать лишних вопросов, ломал себе голову над тем, что понадобилось уважаемому купцу в такой трущобе? Переложив маленький браунинг из кармана шаровар в рукав халата, юноша бросал вокруг настороженные взгляды, следя не увязался ли за ними кто-нибудь подозрительный. Времена были лихие, дядя из-за своих торговых дел всегда носил при себе много наличных, и Юсуф, выходя из дома, брал с собой оружие.

Наконец, Абдалла, отлично ориентировавшийся среди бедняцких хибар, вывел сына покойной сестры на самую окраину к небольшому дому на берегу реки. Время близилось к полуночи. Юсуф устал от ходьбы и замерз, поэтому обрадовался, когда человек в старой солдатской шинели впустил их в теплое нутро дома.

Дядя, по-видимому, не раз бывавший здесь, уверенно прошел темным коридором, поприветствовав мужчин куривших, вокруг тлеющей жаровни в гостиной. Распахнув дверь, которой оканчивался коридор, Абдалла остановился на пороге маленькой комнаты. Слева от входа на стене висела тусклая керосиновая лампа. Под окном, завернувшись с головой в одеяло из верблюжьей шерсти, спал человек.

Услышав шум, мужчина заворочался и взъерошенная голова Мустафы, моргая закисшими глазами, уставилась на гостей. Притворив дверь за племянником, бухарец присел на корточки.

— Ассалам валейкум (18), лейтенант, — сказал купец. — Рад что ты на месте.

Ответив на приветствие, турок сел, прикрывая ладонью сведенный зевотой рот. Юсуф заметил, что из-под края его подушки торчит изогнутая рукоять револьвера.

— Мне нужна твоя помощь, — сразу перешел к делу Абдалла. — Два верных и очень надежных человека. Они понадобятся мне до самого утра.

Мустафа задумался и поскреб черную бровь длинным ногтем мизинца.

— Вчера вернулись Ахмет и Бога, — наконец сказал турок. — На обоих можно полностью положиться, эфенди (19). Ребята ловкие и смелые, в любом деле не подведут.

— Скажи, чтобы собирались, — приказал Абдалла. — Завтра, после зухра (20) приедешь ко мне в лавку: есть еще дело. Кстати, я с удовольствием выпил бы кофе.

— Слушаюсь, эфенди, — шаркая ногами, обутыми в персидские туфли, Мустафа вышел.

Из-за двери донесся его грубый командный голос: что-то на турецком. Вскоре сонный паренек принес бронзовую джезву (21), от которой по комнате пошел бодрящий аромат горячего кофе. Дядя разлил напиток по фарфоровым чашечкам, и Юсуф осторожно пригубил горячее. Кофе оказался самым горьким и крепким в его жизни.

— Пей до дна, — посоветовал Абдалла. — Спать сегодня не придется.

На вопрос племянника, что же они будут делать всю ночь, дядя ответил, что нужно нанести визит в дом старика Рустама. Мухаммадзи гостеприимством не отличается и войти придется без разрешения, перебравшись через стену.

Дядя строго смотрел на сына покойной сестры, словно ожидая возражений или расспросов. Молодой человек смущенно отвел взгляд и допил кофе. На этом объяснения закончились.

Выходя следом за купцом из дома, Юсуф не мог понять — сердце скачет так бешено от напитка или в страхе перед будущим "визитом"? Он и раньше знал, что в своих делах "бухарский дядя" далеко не так законопослушен, как думали о нем соседи по базару. Но то, что Абдалла лично совершает на дома конкурентов ночные налеты, оказалось для племянника неприятной новостью. К этому его не готовили.