— Эллин, я приду попозже, — сказал Лоренс и вместе с Дарнелл вышел из комнаты.

Руки Эллин дрожали, а глаза жадно скользили по обгоревшим строчкам.

10 июня 1865 года… обеспокоен тем, что ты… пишешь. Пожалуйста, сообщи… нуждаешься… занят ремонтом и… в офисе. Скоро завершу… Хочу все это… тебе… на балах… скука… тебя. Едва могу дождаться… ты… снова окажешься в моих объятиях… скорее.

С любовью, Прайс

По щекам Эллин текли непрошеные слезы, и она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Он все еще любит ее! Достаточно было прочитать половину письма, чтобы понять это! Смеясь и плача, она прижала письмо к груди. Затем Эллин вышла из комнаты, чтобы найти деда, и остановилась, услышав, как он спорит внизу с матерью.

— Меня не волнует то, что ты говоришь, Лоренс. Я хочу, чтобы она сегодня же убралась со своим ублюдком из этого дома. Какой пример, по-твоему, она показывает Шарлотте? Мне безразлично, куда ты отправишь ее, но только подальше от меня!

— С удовольствием. Молодой чувствительной девушке не место рядом с тобой, — согласился Лоренс.

— Ты слишком мягко характеризуешь ее, — сказал Род, неумолимым тоном. — Не забывай, что она спала с другим мужчиной, будучи помолвлена со мной.

Лоренс наградил его суровым взглядом.

— А ты хранил ей верность в течение последних четырех лет?

Род покраснел.

— Моя нравственность не является предметом обсуждения.

— И слава Богу! А теперь, если позволите, мне надо уладить кое-какие дела. — Лоренс повернулся и вышел из комнаты.

Он застал Эллин в холле на втором этаже.

— Ты все слышала?

Она молча кивнула.

— Я позову Дарнелл, и мы начнем упаковывать твои вещи. Я не хочу, чтобы ты снова подвергалась оскорблениям! Если мы выедем через час, думаю, мы сможем взять билет на пароход, отправляющийся на север сегодня днем. — Он немного помолчал, размышляя. — Будет лучше, если Дарнелл поедет с тобой. Как только ты устроишься, она вернется домой.

— О, дедушка! — Эллин обняла его и опять заплакала.

— Постой, юная леди! Ты плачешь, оттого что расстроена или оттого что рада?

— И то и другое. — Она шмыгнула носом, а он ласково улыбнулся ей.

— Ну, иди собирать вещи и готовиться к отъезду. Чем скорее ты уедешь, тем спокойнее будет у меня на душе.

— Хорошо. — Эллин улыбнулась сквозь слезы и пошла в свою комнату.

В конце недели в компании «Олтон трансшипинг» отсутствовало почти все руководство. Тим Радклифф, старший клерк, ушел пораньше, чтобы наконец отдохнуть впервые за несколько месяцев. Прайс в среду уехал по делам в Сент-Луис и в Сент-Чарлз и должен был вернуться не раньше следующего вторника. Куп был на работе весь день и отправился домой, когда в офис пришла телеграмма с пометкой «Лично», Прайсу Ричардсону, ОТК, Олтон, Иллинойс. Оставшийся за старшего клерк, увидев пометку «Лично», не стал вскрывать телеграмму и положил ее на рабочий стол Прайса. Немного позднее, когда пришли накладные на дневные перевозки, мальчик-посыльный небрежно бросил их на стол, отчего телеграмма соскользнула на пол под шкаф, где и лежала, незаметная для глаза.

Наступили сумерки, а Эллин и Дарнелл так и не выходили из своей каюты, с тех пор как поднялись на борт парохода в середине дня. Во время посадки в Мемфисе Эллин ухитрилась скрыть посиневшую и распухшую щеку под шляпой с широкими полями, однако она понимала, что вряд ли удастся все время прятать таким образом безобразные синяки. Поэтому женщины весь день не показывались на глаза пассажирам и команде. Пароход вез скот в Кейп-Джирардо, и Эллин считала это обстоятельство удачным предлогом оправдать свое затворничество и тошноту, ссылаясь на неприятный запах. Дарнелл заказала Обед в каюту, и сейчас они с нетерпением ждали его. День был длинным и трудным, и женщины хотели пораньше лечь отдохнуть.

После того как Лоренс рассказал Эллин о письмах, Дарнелл наблюдала за ней весь день и пришла к выводу, что девушка заметно изменилась. Если раньше она казалась подавленной и безжизненной, то теперь к ней вернулась прежняя жизнерадостность, несмотря на ужасный синяк от удара Рода.

— Щека по-прежнему болит, мисс Эллин? — заботливо спросила Дарнелл. — Я могу еще раз смочить полотенце холодной водой, если надо.

Эллин, лежащая на узенькой койке с компрессом на щеке, криво улыбнулась, превозмогая боль.

— Не стоит пока.

— А как вообще вы себя чувствуете?

— Я ожила после той памятной ночи! — ответила Эллиин с радостным блеском в глазах.

— О, все это в прошлом. Теперь, надеюсь, вы встретитесь с мистером Ричардсоном, и он будет счастлив увидеть вас!

— Ты так думаешь? — Легкая тень сомнения промелькнула на лице Эллин и тут же исчезла.

— Да, мисс Эллин. Он был так огорчен в последний день и долго искал вас, чтобы объясниться. Потом послал записку со мной, но ваша мать порвала ее… — Дарнелл сочувственно покачала головой. — Все было подстроено. Ваша мать — очень злая женщина.

— Я знаю. Многие годы я думала, что сама виновата в том, что она не любила меня, но теперь уверена, что это не так. Мы слишком разные по натуре.

— Что ж, выбросите все это из головы. Вас ждет новая жизнь. Скоро у вас будет муж и ребенок.

Эллин приложила руку к животу.

— Надеюсь, Прайс обрадуется. Правда, мы никогда не говорили о создании семьи. Как ты думаешь, он не рассердится?

— Ни в коем случае! Он безумно любит вас, поверьте. Вечером в понедельник вы уже станете миссис Прайс Ричардсон.