Майору Пенденнису необходимо было уладить кое-какие арендные дела вдовы, а для сего посоветоваться со старым мистером Тэтемом, стряпчим, который имел в Клеверинге отделение своей конторы и наезжал туда вместе со своим сыном раза три в неделю, по базарным и прочим дням. С этим-то джентльменом и совещался майор Пенденнис, когда в дверях показался великолепный шлафрок и вышитая феска мистера Фокера.

Увидев, что майор вместе с почтенным седым стариком склонился над какими-то документами, скромный юноша хотел было удалиться и уже произнес: "Ох, прошу прощенья, вы заняты, зайду попозже…" — но майор Пенденнис с улыбкой попросил его войти, и мистер Фокер, сняв свою феску (расшитую руками любящей матери), вступил в комнату, кланяясь обоим джентльменам и любезно им улыбаясь. Мистеру Тэтему в жизни не доводилось лицезреть столь роскошного видения, как этот парчовый юноша, что уселся в кресле, раскинув ярко-алые полы, и устремил на майора и стряпчего взгляд, исполненный прямодушия и доброжелательства.

— Вам как будто нравится мой шлафрок, сэр, — обратился он к мистеру Тэтему. — Не правда ли, миленькая вещица? Красиво, но ничего кричащего. А вы как живете-можете, майор Пенденнис, как ваши делишки, сэр?

Наружность и повадки Фокера способны были развеселить даже инквизитора, и морщины под париком Пенденниса разгладились.

— Я виделся с этим ирландцем (мой друг мистер Тэтем посвящен во все дела семьи, при нем можно говорить свободно), но беседой нашей, признаюсь, не вполне доволен. Он не желает верить, что мой племянник беден; говорит, что мы оба лжем; на прощанье сделал мне честь намекнуть, что я трус. Когда вы постучали, у меня даже мелькнула мысль, что это, возможно, его секундант, — вот каковы мои делишки, мистер Фокер.

— Уж не тот ли это ирландец, отец актрисы? — воскликнул мистер Тэтем. (Он был сектантом и в театры не ходил.)

— Отец актрисы, он самый. А вы слышали, какого дурака свалял мой племянник? — И майору пришлось посвятить стряпчего в сердечные дела Пена, причем мистер Фокер очень к месту вставлял свои замечания, как всегда, весьма фамильярного свойства.

Тэтем только диву давался. Эх, зачем миссис Пенденнис не вышла замуж за какого-нибудь солидного человека — мистер Тэтем был вдовец, — этим она спасла бы сына от гибели! О дочери мистера Костигана и говорить нечего одно слово: актриса. Тут мистер Фокер возразил, что и в балаганах (так он назвал храм муз) ему встречались отличнейшие люди. Ну что ж, возможно, будем надеяться, что так, но отца он, мистер Тэтем, знает лично, это самый настоящий проходимец и пьяница, шатается по кабакам и бильярдным, всем задолжал.

— Я-то понимаю, майор, почему он отказался прийти ко мне в контору проверить ваши сведения. Мы можем привлечь его к суду, его и еще одного подозрительного субъекта, из актеров, за вексель, выданный мистеру Скиннеру — это один здешний торговец, вина и бакалея, очень почтенный человек и член Общества друзей. Этот Костиган приходил к мистеру Скиннеру и плакал, плакал горючими слезами у него в лавке, сэр, — мы и не стали передавать дело в суд, все равно с них ничего не взыщешь.

Пока мистер Тэтем говорил, в дверь опять постучали, и в комнате появился рослый мужчина в поношенном сюртуке с галунами; в руке он держал письмо, на котором растеклась большая красная печать.

— Могу я поговорить с майором Пенденнисом? — начал он басом. — Мне надобно сказать вам несколько слов с глазу на глаз, сэр. У меня к вам поручение от моего друга, капитана Костигана… — Но тут он осекся, смешался, побледнел: он увидел румяную, хорошо ему памятную физиономию мистера Тэтема.

— Дальше, Гарбетс, дальше! — в восторге закричал мистер Фокер.

— Батюшки мои, вот и вторая подпись на векселе! — сказал мистер Тэтем. — Да куда же вы, сэр, погодите!

Но Гарбетс, весь побелев, как Макбет при виде призрака Банко, пробормотал что-то невнятное и обратился в бегство.

От мрачности майора не осталось и следа, он громко расхохотался. Примеру его последовал и мистер Фокер, проговоривший сквозь смех: "Вот это здорово!" — и мистер Тэтем, хотя по профессии своей он был человек серьезный.

— Думаю, что дуэли не будет, майор. — сказал Фокер и тут же стал передразнивать трагика. — А если будет, так этот джентльмен… Тэтем?.. рад с вами познакомиться, мистер Тэтем… может послать приставов, чтобы ровняли противников.

Мистер Тэтем пообещал, что так и сделает. Майор, отнюдь не огорченный столь нелепым окончанием ссоры, сказал мистеру Фокеру:

— Вы, сэр, как нарочно, появляетесь в нужную минуту, чтобы привести меня в хорошее расположение.

А мистеру Фокеру суждено было в тот день оказать семейству Пенденнисов и еще одну услугу. Мы уже говорили, что он был вхож к капитану Костигану, и ближе к вечеру он надумал заглянуть к нему и послушать, как сам генерал опишет свой утренний разговор с мистером Пенденнисом. Капитана дома не оказалось. Дочь отпустила, вернее, даже выпроводила его в гостиницу "Сорока", где он в эту минуту, скорее всего, бахвалился, что наморен убить некоего злодея; ибо он не только был храбр, но всегда помнил об этом и любил, так сказать, прогуливать свою храбрость на людях.

Итак, Костигана мистер Фокер не застал, но мисс Фодерингэй была дома мыла посуду после чая, а напротив нее сидел мистер Бауз.

— Поздненько изволите вставать, — сказал мистер Фокер, с ужимкой просовывая в дверь свою круглую голову.

— Сейчас же уходите, смешной вы человечек! — вскричала мисс Фодерингэй.

— Вы хотели сказать "входите"? Ну, вот и мы! — И, войдя в комнату, он скрестил руки и стал быстро-быстро крутить головой, как арлекин в пантомиме, когда выбирается из своего кокона. Мисс Фодерингэй смеялась от души. Фокер умел рассмешить ее одной гримасой, тогда как самые язвительные шутки Бауза не вызывали у ней даже улыбки, а самые возвышенные речи бедного Пена лишь приводили ее в недоумение. Закончив свою арлекинаду, Фокер опустился на одно колено и поцеловал у ней руку.