А вот сослуживцы как раз своего безразличия не скрывали. В первые дни все они сделали несколько попыток завязать с Хелен дружеский разговор, однако она была слишком скованна, слишком боялась выдать свою провинциальность, и потому, не замечая и не понимая этого, вела себя холодно и отчужденно, так что от нее быстро отстали. Сама Хелен объясняла происходящее тем, что все сотрудники в ее офисе работают вместе уже достаточно давно, образовав небольшие сплоченные компании, и она, Хелен, им попросту не нужна.

Одинокие вечера она проводила у себя дома. Всего лишь однажды попытавшись прогуляться по центру Лондона, Хелен немедленно заблудилась и забрела в какой-то подозрительный переулок, где к ней тут же пристали подвыпившие юнцы. В Эшендене пьяниц было мало, и самой опасной среди них являлась тетка Сюзанна, так что Хелен в ужасе и полной истерике удрала от молодых людей и с тех пор выходить из дома не рисковала.

Утренние и вечерние поездки в метро заменяли ей знакомство с городом. Хелен ехала в душном вагоне и страшно гордилась тем, что — как она считала — с каждым днем все меньше выделяется на фоне остальных лондонцев. С ее точки зрения, приезжий провинциал наверняка стал бы глазеть по сторонам, а она ведет себя спокойно и равнодушно, точно всю жизнь ездила в метро.

На самом деле она ужасно бросалась в глаза. Это заметила Милли Блэк, которая однажды, после безуспешных попыток завести машину, вынуждена была отправиться на работу общественным транспортом. В тот же день она изложила свои наблюдения Клайву — в кафе за чашкой кофе.

— Даже жалко ее становится — ведь симпатичная девка!

— Бери выше. Симпатичная — ты, а она — красавица.

— Трепач ты, босс. Я серьезно. Даже в толпе очумелых сограждан она выделяется, как ветряк в чистом поле.

— Неужели размахивает руками и гудит?

— Клайв, не хочешь разговаривать — так и скажи. В том-то и дело, что лучше бы размахивала и гудела. Она стоит прямая, как палка, спина напряженная, глаза отчаянные. Я так и вижу, какие у нее мысли в голове.

— И какие же?

— Только бы никто не узнал, что я приезжая из деревни.

— Она вроде из города…

— Ох, Клайв, что ты мне рассказываешь! Пять лет назад я приехала из Кинлох-Ранноха с чемоданом из телячьей кожи, который помнил бомбежки Второй мировой. Так вот — я вела себя точно так же.

— Милли Блэк, теперь никто даже и не заподозрит, что ты могла родиться в таком труднопроизносимом уголке доброй старой Англии.

— Шотландии, с твоего позволения. И у меня был акцент.

— Ну что ты волнуешься? Она всего неделю, как приехала.

— Да, но она даже попыток измениться никаких не делает! Такая… красивая тихая мышь.

— Попрошу не оскорблять мою любимую женщину!

— Что? Так я и поверила.

— Можешь не верить. Но я влюбился. Насмерть.

— В нее? Она не твой тип.

— Это голос крови. У нас в роду все мужчины чернявые и любят блондинок. Именно поэтому с тобой у меня только крепкая мужская дружба.

— Балабол! Слушай, а ведь это мысль!

— Что еще придумала моя частная леди Макбет?

— За ней кому-нибудь надо приударить. Это бодрит.

— Кого?

— Всех.

— Милли, ты змея. Потом, кто будет за ней приударять? У мистера Оуэна плешь и двое внуков, Билли похож на Выставку Самых Выдающихся Прыщей Года. Гарри обожает свою жену. Кроме того, я не потерплю, чтобы за моей любимой женщиной ухаживали другие омерзительные самцы!

— А ты сам?

— Ты что-нибудь слышала о корпоративной этике? Наверняка, ведь ты спец по связям с общественностью. Мне нельзя, я начальник.

— Клайв, сколько я тебя знаю, ты только и делаешь, что нарушаешь эту самую этику. Кто ущипнул мисс Коркоран за попку?

— Передергиваешь. Это было бедро.

— А кто подарил Шерил роскошный букет из цветочного бутика?

— На ЕЕ СОБСТВЕННУЮ свадьбу, балда!

— А все твои подмигивания, шуточки и поцелуйчики в щечку?

Клайв Финли внезапно сделался очень серьезным. Почти всерьез.

— На самом деле, Милли, все вы прекрасно знаете, что я абсолютно безопасен. Только поэтому мне и прощается то, за что на любого другого уже давно настучали бы Большому Маку. А Большой Мак, в отличие от меня, на корпоративной этике просто повернут. Меня сошлют на остров Мэн чаек кормить.

— Ну уж и сошлют…

— Сошлют, как пить дать. Большой Мак всю жизнь боялся, чтобы интрижка на рабочем месте не разрушила его карьеру.

Милли вздохнула.

— Не понимаю я тебя, Клайв. Ведь ты — не он. Ты о карьере вообще, по-моему, не думаешь.