В 6 верстах от Омска строилась линия обороны города, командовать которой было поручено генералу Войцеховскому, однако занять ее так и не удалось: с 12 ноября, по льду ставшего Иртыша, началось повально неуправляемое бегство частей за реку. Эвакуация принимала характер всеобщего бегства: из Омска пытались уехать не только военные и гражданские учреждения, но и мирные обыватели, рабочие и служащие.

Верховный правитель оставался в Омске до последнего. Накануне своего отъезда, в ночь на 13 ноября, днем 12 ноября он отправил эшелон с золотым запасом из города. 14 ноября 1919 года в город вступили большевистские части, устремившиеся в преследование отступавших колчаковцев, которое Фрунзе поручил 5-й армии Тухачевского. Из состава 3-й армии ему дополнительно передавались 30-я и 51-я стрелковые дивизии.

Состояние подвижного состава, используемого отступавшими, оставляло желать много лучшего, нередко случались аварии, приводившие к многочасовым задержкам движения, произволу железнодорожников, требующих себе отдельную плату за дальнейший ход поезда. Даже литерный поезд — «золотой эшелон» — и тот потерпел незначительное крушение, столкнувшись с другим составом. Трассу от Новониколаевска до Иркутска занимал 60-тысячный отряд чехословаков, изначально размещенный там для охраны, который оказался хозяином положения, а в критическое время омской катастрофы превратился в целое бедствие для беженцев и отходящих русских частей. Жаждая добраться домой, прилично обогатившись за счет русских бед, захватив массу имущества и ценностей; в трагические для колчаковской армии дни, чехословаки решили отправиться домой. В связи с этим по Чехословацкому корпусу был отдан приказ — не пропускать за станцию Тайга русских эшелонов, пока в обратном направлении не проедут все части чехов. Русские вагоны останавливались, отгонялись в тупики, у эшелонов чехословаками изымались паровозы. Пассажиры, оставленные в вагонах, после того как паровозы захватывались стремящимися во что бы то ни стало пробраться на восток чехословаками, оказывались беззащитными против сибирских морозов, нападения местных банд или партизан, рыскающих в округе в надежде поживиться за счет беженцев. Единственный поезд, более или менее постоянно продвигающийся на восток, был оставался у Верховного правителя. Добравшись до потерпевшего крушение «золотого эшелона», Колчак приказал собрать вагоны и продолжил движение вместе с бесценным грузом. Разбитая армия продолжала свое отступление по Сибирскому тракту, поскольку чехословаки не пускали их на железную дорогу. Колчак направлял протесты по поводу бесчинств чехословаков генералу Жанену, однако сил для принятия каких-либо мер для обуздания чехословацких бесчинств у Колчака не было. 9 декабря 1919 года, добравшись до станции Тайга, Верховный правитель получил ультиматум от генерала Пепеляева, в котором тот требовал немедленного созыва Сибирского Земского Собора, прилагая проект соответствующего указа, призывал Верховного правителя к отставке генерала Сахарова и проведении расследования о сдаче Сахаровым Омска без боя. Оскорбленный Колчак уже был готов к вооруженному столкновению с Пепеляевым, во главе 60 офицеров и 500 солдат собственного конвоя, но из Иркутска посредником прибыл брат генерала, В. Пепеляев, и конфликт удалось погасить. Узнав от прибывшего о том, что творится в Иркутске, Колчак назначил походного атамана Забайкальского казачьего войска Григория Михайловича Семенова командующим войсками Дальнего Востока и Иркутского округа, прося его навести сколь бы то ни было возможный порядок силами его казачьих войск.

Лишь к 27 января 1920 года Колчак добрался до Нижнеудинска. В этот же день в городе поднялось восстание под руководством местного Сибревкома.

Не потерявший надежду прибрать к рукам русский золотой запас, генерал Жанен распорядился не пропускать поезд Колчака и «золотой эшелон» далее. Чехословаки не замедлили исполнить этот приказ, совместив это с полезным для себя действом: отцепили и угнали паровозы, тянущие эти поезда. Протесты и возмущение конвоя ни к чему не привели. Колчак попытался связаться с Каппелем, чтобы силами каппелевцев обуздать бесчинства чехословаков, однако практически это оказалось невыполнимым: каппелевцы пробивались сквозь глубокие снега, арьергарды их отражали преследующих их большевиков, и быстро прибыть в Нижнеудинск они не могли. Единственное, что мог сделать Каппель, так это послать письмо-вызов командующему чехословако-сербскими войсками генералу Яну Сыровому: «Сейчас мною получено извещение, что вашим распоряжением об обстановке движения всех русских эшелонов задержан на станции Красноярск поезд Верховного правителя и Верховного главнокомандующего всех русских армий, с попыткой силой отобрать паровоз, причем у одного из составов даже арестован начальник эшелона… Верховному правителю и Верховному главнокомандующему нанесен ряд оскорблений и угроз, и этим нанесено оскорбление всей русской армии. Ваше распоряжение о не пропуске русских эшелонов есть не что иное, как игнорирование интересов русской армии, в силу чего она уже потеряла 120 составов с эвакуированными ранеными, больными, женами и детьми сражающихся на фронте офицеров и солдат…

Я, как Главнокомандующий армиями Восточного фронта, требую от вас немедленного извинения перед Верховным правителем и армией за нанесенное вами оскорбление и немедленного пропуска эшелонов Верховного правителя и председателя Совета министров по назначению, а также отмены распоряжения об остановке русских эшелонов. Я не считаю себя вправе вовлекать измученный русский народ и его армию в новое испытание, но …в защиту ее чести и достоинства, требую от вас удовлетворения путем дуэли со мной. Главнокомандующий армиями Восточного фронта Генерального штаба генерал-лейтенант Каппель» [92] .

Ответа на это письмо не последовало, Сыровому не суждено было пасть от руки Каппеля на поединке, и он благополучно дожил до 1971 года, пережив своего благородного противника на пятьдесят с лишним лет.

Бесчинства чехословаков на железной дороге продолжались. Армия направлялась в Красноярск, однако постепенно до Каппеля стали доходить слухи, что начальник красноярского гарнизона генерал Зиневич занят более выступлениями на митингах, нежели поддержанием порядка во вверенных ему частях. В 20-х числах декабря 1919 года Зиневич сам обратился к Каппелю по телеграфу с предложением выслать парламентеров к советскому командованию и начать переговоры о мире с большевиками. Каппель возмущенно отвечал предателю: «Вы, взбунтовавшиеся в тылу, ради спасения собственной шкуры готовы предать и продать своих братьев, борющихся за благо Родины. И прежде, чем посылать делегатов для переговоров о мире, нужно иметь их согласие — захотят ли они мириться с поработителями Родины…» [93] . Большевики не оценили готовность Зиневича заключить с ними мир и, войдя в город, расстреляли там много офицеров и самого генерала.

Атака каппелевскими частями Красноярска успеха не имела, и им пришлось обходить город с юго-запада и севера. После небольшой суматохи и перестрелки с какими-то отрядами, шедшими из Красноярска, части Каппеля обошли город и выбрались к Енисею. Там, по льду замерзшей реки, по хорошо наезженной дороге они двинулись в направлении деревни Есаулово.

Для Колчака продолжался тяжелый период, получивший название «нижнеудинское» сидение. Станция Нижнеудинск была объявлена чехословаками «нейтральной». Гарантами нейтралитета выступали сами чехословаки, однако местные повстанцы и мелкие банды боялись появляться в пределах города. Чины конвоя предлагали Верховному правителю бегство в Монголию, до границе с которой оставалось всего 300 верст, погрузив часть золотого запаса на повозки, однако Колчак отверг предложение, предоставив собственному конвою свободу действия. Часть офицеров конвоя и почти все солдаты покинули застывший в снегах Нижнеудинска поезд Верховного правителя. Колчак за одну ночь стал совершенно седым. С ним оставался лишь Пепеляев, Анна Васильевна Тимирева и группа офицеров конвоя, до конца сохранивших верность Верховному правителю.

Как только основная часть конвоя Верховного правителя ушла, чехословаки тут же взяли эшелон с золотом под свою «защиту», выставив вокруг него часовых, без уведомления Колчака, оказавшегося вдобавок оторванным от всякой связи с внешним миром. А тем временем под ударами большевиков пал Томск. Пытавшийся организовать его защиту Анатолий Николаевич Пепеляев, свалился, заболев тифом, и тайком, в крестьянской одежде, был вывезен сподвижниками в Китай.

Во время пребывания Колчака на отдаленной, засыпанной снегами станции, отрезанного от связи с внешним миром, французским генералом Жаненом была организована встреча генералов Ханжина, A. M. Ларионова и A. A. Червен-Водали с представителями некоего народного «Политцентра». Замена военного режима Колчака либерально-демократическим правительством казалась союзникам вполне разумной мерой по установлению в Сибири «демократии по западному образцу», в особенности после того, как представители союзников имели много возможностей убедиться в неуступчивости адмирала в вопросах внешней политики своего правительства, когда это касалось интересов России. Одновременно Жанен требовал у Колчака отречения от верховной власти, гарантируя в этом случае его беспрепятственный выезд за границу под международной охраной, что уже тогда являлось ложью. Жанен рассчитывал сдать Колчака большевикам, используя этот ход для гарантии беспрепятственного выезда иностранных военных миссий и подчиненных ему войск из России. Колчак, утративший власть фактическую, но сохранивший юридическую, становился большой помехой в планах союзников. 5 января 1920 года адмирал подписал отречение от власти, назначив Верховным правителем России Антона Ивановича Деникина, а на востоке — атаману Семенова, о чем извещал того еще за месяц до отречения. Семенов попытался взять Иркутск, в котором разразилось пробольшевистское восстание, однако усилия его успеха не имели. Встретившись с первым же сопротивлением, казаки Семенова повернули вспять.

Чехословаки прицепили вагоны Колчака и Пепеляева к эшелону 1-го батальона 6-го чешского полка, сделав их таким образом заложниками и декорировав вагон бывшего Верховного правителя международными флагами, вероятно, в провокационных целях, чтобы любой повстанец или партизан издали мог видеть, в каком вагоне везут очень важных персон. 10 января 1920 года эшелон вышел со станции Нижнеудинск. На каждой из станций, куда прибывал эшелон, к чешским часовым присоединялись «народные дружинники», и когда 15 января 1920 года поезд с Колчаком прибыл в Иркутск, вагон адмирала был оцеплен плотным кольцом охраны. Целый день Колчак находился в неведении относительно своего положения. Пытался связаться с Жаненом, но узнал, что еще накануне все союзные миссии отбыли на восток. С одним из союзных поездов на восток отбыл и генерал Дитерихс, воспользовавшись дружескими связями с чехословаками, которыми он когда-то командовал.