— Но, Таппи, вам не надо беспокоиться о нас с Энтони. Мы приехали не для того, чтобы волновать вас. Вам надо поправиться, окрепнуть после болезни.

— Но я могу и не поправиться. Все может случиться. И не делай такое лицо, правде надо смотреть в глаза. И если я не выздоровею, то лучше продумать все детали сейчас, чтобы потом было проще.

Наступила долгая пауза. Наконец Флора, ненавидя себя, сказала:

— Вряд ли я смогу остаться. Пожалуйста, простите меня. Я должна уехать с Энтони завтра.

Лицо Таппи затуманилось разочарованием, но только на мгновение.

— В таком случае, — сказала она, с улыбкой сжимая руку Флоры, — в ближайшее время тебе придется приехать в Фернриг еще раз, тогда мы обо всем и поговорим.

— Я постараюсь… Извините, мне действительно очень жаль.

— Дитя мое, не переживай так. Это не конец света. Просто глупая идея, которая пришла мне в голову. А теперь тебе, пожалуй, пора спуститься вниз. Гости сейчас прибудут, тебе надо их встретить.

— Я зайду к вам завтра.

— Конечно. Спокойной ночи, дорогая.

Флора наклонилась, чтобы поцеловать ее. В этот момент дверь открылась, и вошел Джейсон в пижаме, с книгой под мышкой.

— Ты хорошо выглядишь, Роза. Здравствуй, Таппи. Как отдохнула после обеда?

— Замечательно.

— Я принес «Остров сокровищ» вместо «Братца Кролика», потому что Энтони сказал, что я уже достаточно храбрый для этой книги.

— Ладно. Если там будет что-нибудь совсем страшное, мы всегда можем отложить ее и взять другую, — успокоила его Таппи.

— Ты уже поужинал? — спросила Флора.

— Да. И еще напился кока-колы. — Чтобы Таппи поскорее начала читать, он поспешил выпроводить Флору из комнаты: — Там уже есть один гость, Хью. Он ждет внизу.

— Тогда я пойду поздороваюсь, — сказала Флора.

Она вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и остановилась, прижав ладони к щекам, пытаясь взять себя в руки. Она чувствовала себя так, как будто должна пройти через суровое испытание, и ненавидела себя за это чувство. Разочарование в глазах Таппи будет преследовать ее всю жизнь. Но что еще она могла сказать? Что еще она могла сделать, кроме как ответить отказом на предложение остаться?

Почему жизнь не может быть простой? Почему все так осложняется эмоциями и человеческими взаимоотношениями? То, что было задумано как невинная ложь с благой целью, начало перерастать в нечто безобразное. Разве могла Флора знать, во что это все выльется? Она и не предполагала, что Таппи окажется такой чудесной.

Флора сделала глубокий вдох и спустилась вниз; ковер заглушал шаги ее мягких туфель. Холл был убран к приходу гостей. На столике стоял букет из хризантем и березовых листьев. Шторы на окнах были задернуты, в камине горел огонь. Из приоткрытой двери гостиной раздавались голоса.

— Хью, ты считаешь, что Таппи идет на поправку? — спросил Энтони.

— Безусловно. Я говорил об этом еще несколько дней назад.

Голос был глубоким, а его интонации пугающе знакомыми.

Флора остановилась как вкопанная, но не для того, чтобы подслушивать, а потому что была не в состоянии сделать следующий шаг.

— Но Изабель думала…

— О чем?

В разговор вступила Изабель, ее голос звучал нервно и слегка растерянно.

— Я думала… Я думала, что ты пытаешься скрыть от меня правду… Успокоить меня…

— Изабель! — в голосе Хью звучал упрек. — Ты знаешь меня всю жизнь. Я никогда ничего не скрывал от тебя. Ты должна это понимать. Особенно, если дело касается Таппи.

— Но у тебя было такое лицо…

— К сожалению, я ничего не могу поделать со своим лицом. — Он попытался смягчить тон. — Наверное, я с ним родился.

— Нет, я хорошо помню, — не отступала Изабель. — Я вышла из гостиной, а ты стоял на лестнице. Просто стоял. И выражение твоего лица испугало меня. Я решила, что это из-за Таппи…

— Это не имело отношения к Таппи. Меня беспокоила другая проблема. И я сказал тебе, что Таппи поправляется, что она крепка, как старый здоровый корень, и, возможно, переживет всех нас.

Наступила пауза, потом Изабель признала:

— Да, ты сказал мне это, но я тебе не поверила…

И ее голос дрогнул, как будто она готова расплакаться.

Флора вошла в приоткрытую дверь.

В этот вечер ярко освещенная гостиная в Фернриге напоминала декорацию к какой-нибудь викторианской пьесе. Иллюзия усиливалась театральным расположением трех действующих лиц. При появлении Флоры они замолчали и повернулись к ней. Энтони наполнял бокал у столика с напитками; Изабель в длинном шерстяном платье цвета вереска замерла у камина. Но взгляд Флоры приковал третий персонаж. Доктор. Хью Кайл. Он стоял лицом к Изабель по другую сторону камина, такой высокий, что его голова и плечи отражались в венецианском зеркале, висящем над высокой каминной полкой.