— На земле грязно. Ты можешь поскользнуться. Подожди минутку, я помогу тебе выйти.

Она затрепетала еще раньше, чем он открыл дверцу с ее стороны и протянул руки, обхватывая ее за талию, после чего поднял и легко перенес на небольшой клочок сухой земли.

— Все в порядке?

Голос Мэтта прозвучал резко, почти недовольно. Утвердительно отвечая ему, Николь ощутила, как горячая волна румянца заливает лицо.

Он, вероятно, жалеет о том, что пригласил ее поехать с ним. Какую же глупость она совершила! Разве не твердила себе тысячи и тысячи раз, что, если он не узнал ее с самого начала, едва ли узнает вообще, если только она не поведет себя так, что заставит обратить на себя внимание? И вот, пожалуйста, держится, как полная идиотка, и неудивительно, что он уже спрашивает, все ли у нее в порядке.

Айэн Джексон увидел их издалека и зашагал к ним, с вызывающей надменностью глядя прямо на Мэтта. Взгляд, которым он обвел Николь, заставил ее сжаться в комочек, и она поспешно отвела глаза.

Она всегда очень смущалась, а иногда даже чувствовала себя виноватой неизвестно в чем, когда мужчины смотрели на нее с откровенным интересом, словно оценивая, тем более, невыносимо было оскорбительное и нескрываемое вожделение на лицах мужчин вроде этого Айэна Джексона. Каждый раз, когда он осматривал ее, ей становилось настолько не по себе, что хотелось повернуться и убежать прочь. Она ощущала смутную угрозу, исходившую от него, чувствовала себя особенно беззащитной и одновременно виноватой, словно сделала что-то недопустимое, отчего мужчины смотрят на нее таким образом… Так, наверное, жертва насильника полагает, что спровоцировала своего истязателя, хотя и сама недоумевает, как это могло произойти… Николь прекрасно сознавала, что причина ее страхов кроется в той ужасной ночи, которую она провела с Мэтью, и корни этого страха — в ее безответственном, развратном поведении в ту ночь.

Николь старалась не смотреть на Айэна, а отвернуться в сторону и была потрясена, когда Мэтью повернулся к ней и встал так, что почти загородил ее от Айэна, словно почувствовал ее смятение и захотел успокоить, защитить…

Все это опять мечты и фантазии, пожурила она себя; все это эмоции, испытывать которые она давным-давно себе запретила.

Но никак не могла отделаться от мысли, что Мэтт стоит, совсем рядом, и чувствовала смущение. Когда она нерешительно переступила, инстинктивно пытаясь не только отдалиться от него, но и отстраниться от своих собственных фантазий, от своей реакции на его близость, — в эту секунду он повернул голову и посмотрел на нее.

Это был всего лишь быстрый, мимолетный взгляд — совсем не такой, какой можно назвать заинтересованным или тревожащим, однако, как ни странно, именно этот краткий взгляд заставил ее особенно остро почувствовать, что она — женщина, а он — мужчина рядом с ней.

Все это становится уже смешным, подумала она, но мысли разбегались в стороны, и ей с трудом удалось отвести глаза от Мэтта. Получается, это она позволяет прошлому влиять на ее поведение и определять ее отношение к людям.

Мэтью разговаривал с Айэном Джексоном, холодно и беспристрастно рассказывая ему о поступивших жалобах.

Айэн начал грубо оправдываться, откровенно ссылаясь на свой авторитет среди рабочих, на то, что его работа включает традиционно узаконенные «поблажки» и «избытки».

Мэтт не уступал, и Николь могла только восхититься твердостью, с какой он отстаивает свою точку зрения.

Когда, наконец, они покинули строительную площадку, у прораба не оставалось уже никаких сомнений относительно того, кто теперь является настоящим хозяином компании, а также относительно манер и добросовестности, которые Мэтт хотел бы видеть у своих сотрудников.

По пути назад, к «лендроверу», Николь и Мэтт должны были пройти мимо группы рабочих. Совершенно инстинктивно Николь, выбрала более дальнюю тропку, чтобы не оказаться слишком близко от них.

Только сделав маленький крюк, она внезапно осознала, что Мэтт как-то слишком пристально и необычно смотрит на нее. Она почувствовала, что краснеет.

Привычка держаться, как можно дальше от мужчин стала у нее уже автоматической, но не потому, что она боялась их. Нет, причина в отвращении к самой себе, которое она испытывала с тех самых пор, как… Отвращение лишь усилилось после всех оскорбительных замечаний, которые впоследствии делал на ее счет Джонатан. Тогда она поклялась себе, что никогда, ни за что на свете не даст ни одному мужчине повода думать, будто она поощряет его, позволяя считать себя доступной игрушкой.

Она поспешила отвернуться от Мэтта, и сердце ее усиленно билось, справляясь со страхом и смущением.

Она видела любопытство в его глазах, странную задумчивость, внимание, с которым он наблюдал за ее осторожными движениями, за ее напряжением, пока она проходила мимо группы глазеющих на них мужчин.

К тому времени, когда они дошли до «лендровера», Николь совсем разнервничалась. Нисколько не заботясь о том, что ее поспешность может показаться странной, она забралась на сиденье и напряженно застыла, дожидаясь, пока Мэтт, не спеша, усядется, рядом с ней.